– А что будет с ней, если «да»?

– Наказание – пустыня ворхов, – категорично выдал мужчина, как будто не о его жене говорим.

Сглотнула, представив себе эту картину, и, посмотрев в сторону поселка, спросила:

– Что тебе сказала надзирательница?

– Ничего не помнит, кроме черного дыма, когда вошла в подсобку для мытья. Ты что-то почувствовала? Учуяла запах или следы Наиты?

Прикрыла глаза, вспоминая свои ощущения, и сообщила:

– Нет, не уверена, и… я могу только помочь, излечить, а не обрекать на смерть.

– Светлана, ты обманываешь меня? – рявкнул Тарлан, делая шаг ко мне.

Как от чумы отошла подальше, выставив руку, и убежденно произнесла:

– То, что я думаю, и как есть на самом деле, может отличаться, а обрекать человека на мучения я не намерена. Ты – предводитель тайхаров, вот и ищи убийцу.

– Найду, и кто бы он ни был, накажу.

Хотела промолчать, но не вытерпела и спросила:

– А если это Наита?

– Тогда ее ждет пустыня, – спокойно без каких либо эмоций сухо сообщил он, поражая меня в самое сердце своим бездушием и бессердечностью.

Смотрела ему в глаза и понимала, что черствость души – это счастье тайхаров, как у нас наглость. А где же их любовь, верность, уважение?! Только законы и наказания… не поймают, значит, умрет невинный. Много чего хотелось сказать, но не видела смысла. Только покачала головой и, вновь выставив руку вперед, давая понять, чтобы не подходил, побрела домой.

13. Глава 12

Прошло четыре дня с момента нападения на надзирательницу. И я только от Дихары слышала, что Тарлан ищет виновного, расспрашивая всех, кто хоть как-то мог быть поблизости. Девочка опасалась что-то говорить о происходящем в доме ворая, но намекнула о некоторых событиях. Сам же предводитель после поцелуя не приходил, что меня радовало, и немного огорчало, но я была уверена, что так будет лучше и правильно.

За это время никто не обращался с болезнями, и все было на удивление тихо. Только вечером я сама ходила к рабам и лечила тяжелобольных, радуясь, что хоть чем-то могу им помочь. Надзирательницы молчали, ни капли не возражая, если я просила их отправить отдыхать или освободить от работы кого-то из харов.

Два дня назад познакомилась с сестрой Тарлана, Ладхарой. Она оказалась довольно угрюмой и замкнутой, и хоть особого общения у нас не наблюдалось, женщина не грубила, а только присматривалась. Вторая же надзирательница, Жатха, пыталась разговаривать, и вчера перед моим уходом после осмотра, вручила мне огромное ведро с мукой, намекнув что, если возникнут затруднения с едой, подойти к ней.

Я убрала дом на свой лад, особенно в кухне, поменяв местоположения стола и дряхлого шкафчика, дышащего на последнем издыхании. Тщательно вымыла каждый квадратный метр, наконец, почувствовав себя настоящей хозяйкой. Уточнила у Витаи травы, которые тайхары собирают для благоухания и при приготовлении в еду, и мы с малышами даже несколько раз сходили за ними на луг.

Ежедневно помогала детям набивать подушки, ведь, как оказалось, тут у каждого есть своя обязательная работа, и все добро сдается в дом предводителя, на хранение и распределение по его усмотрению. Вроде как каждый вносит свой труд в общину. Домов в поселении было очень много, хотя сразу этого не увидеть. Они находились в низине, и чтобы добраться до них, нужно пройти через болото.

Сейчас мне казалось, что жить здесь не так страшно, когда все тихо и спокойно, и даже смирилась, приспосабливаясь и находя в своей жизни радости. А именно – в детях. Только тяжелым грузом в груди висела рабская жизнь Дихары.