– Мне нужно идти.

Резко встала и, улыбнувшись, заметила:

– Конечно. Кстати, в следующий раз, настоятельно прошу, провизию оставлять на крылечке и не заходить.

– А…

– Что? – невинно переспросила, накрывая еду полотенцем. Поел, чай попил, остальное – детям.

Тайхар встал и направился к двери, топая, как слон. Убрала чашку, ругая тупость некоторых, как вдруг услышала:

– Я… это плохо. Своей дочери я не хочу такой жизни.

Повернулась к нему лицом, внимательно оценивая его виноватый взгляд, и тихо проговорила:

– Тогда нужно думать не только о своей шкуре, но и заботиться о других.

– Дети воинов растут в заботе: дочери выходят замуж, а…

– Конечно, пока этим воином не закусят…

Гавор негодующе посмотрел на меня, окинув с ног до головы злобным взглядом, а потом повернулся к выходу. Резко открыл дверь, ступая вперед, но через секунду в ступоре попятился назад, встречаясь на пороге с Тарланом.

Ворай медленно вошел в дом, и недовольно посмотрел на лерока, а потом на меня, добавляя к взгляду раздражение, а потом подозрительно тихо процедил:

– Что ты тут делаешь, Гавор?

– Принес птицу, – с ухмылкой заметил тайхар, и лениво окинув взглядом взбешенного Тарлана, заметил: – А вот что ты делаешь в доме дери, о которой я забочусь?

Суровый мужчина злобно насупился, показывая свое недовольство, и повернувшись ко мне, отчеканил:

– В полях женщину укусила таршана, и…

Не давая возможности разглагольствовать понапрасну, вышла вперед и быстро проговорила:

– Ведите!

Тарлан кивнул и, задержав внимание на столе, а потом на оскалившемся мужчине, приказал ему гневным взглядом идти вперед, что тот и сделал. Покачала головой и направилась следом за ними. Прикрыв дверь, подошла к детям, сидящим на бревне, и что меня удивило, набивающим в красивую ткань, в форме наволочки, шерсть, и ласково произнесла:

– Я отойду, а вы смотрите друг за другом.

Тарган поднялся и, подойдя ко мне, панически схватил за руку. В его глазках я увидела страх и обиду, почувствовав себя предательницей. Видно малыш думает, что я уйду от них. Присела на корточки и прошептала:

– Ну что ты, мой хороший, я ненадолго. Помогу женщине и прибегу, а потом помогу вам, и мы поиграем в одну интересную игру. Прятки или еще что. Хорошо?

Мальчик кивнул, но продолжал держать, и я, улыбнувшись, попросила:

– Только ты приглядывай за сестренкой. Ты же у нас единственный дер, и я на тебя надеюсь.

Глаза будущего воина засветились счастьем, и грозно посмотрев на старшую сестру, убрал свою руку с моего запястья, и подошел ближе к ней. Витая кусала губы, но молчала. Сделала шаг к ней, наклонилась к ее уху и тихо прошептала:

– Никуда не уходите, чтобы я не волновалась.

Она кивнула, и скромно пролепетала:

– Возвращайтесь поскорее.

– Даже не сомневайтесь, – отозвалась и побежала за Тарланом, не остановившегося ни на секунду, продолжая свой путь, не обращая внимания, что я задержалась.

Гавора я нигде не видела, да и не хотела. Принес еду и замечательно, а то повадится еще. Надеюсь, он подумает над моими словами, хотя, сомневаюсь, что он что-то поменяет для себя. Мужчинам на Тайхаре удобно и их устраивает эта жизнь, и надеяться, что их можно переубедить – глупо. Но, терпеть такое скотское отношение невозможно, и значит, буду медленно и тихо пытаться вдалбливать истину, пусть и окажусь врагом номер один, но, думаю, результат все равно будет.

Как говорится: «Кто не рискует, тот не пьет шампанского!»

Погода стояла невыносимая: удушающая жара, несмотря на то, что сейчас только утро. Оказавшись за территорией поселения, мы продолжили путь дальше, и я уже почти бежала за предводителем, надеясь догнать, чтобы задать важные вопросы. Но твердолобый наглый Тарлан шел так быстро, что я чувствовала себя послушной собачонкой.