– Он скоро придет, солнышко. Поешь пока.

– А почему ты не ешь? У тебя болит живот?

Действительно, почему? В горло не лезет ни кусочка. Желудок сжался в тугой комок, и даже мысль о еде вызывает тошноту. Организм отказывается принимать пищу, все силы брошены на переживание стресса.

– Не очень голодная. Ты доедай, потом почистим зубки и ляжешь спать.

– Но еще рано! – Макар отодвигает тарелку и скрещивает руки на груди в жесте протеста. – Я не хочу спать! У меня еще полно энергии!

В любой другой день я бы улыбнулась этому детскому бунту, попыталась бы найти компромисс. Сегодня каждое слово сына отдается болью в висках. Голова раскалывается от напряжения, а внутри все дрожит от сдерживаемых эмоций.

– Завтра в садик после долгих каникул, солнышко. – Пытаюсь говорить мягко, но голос звучит натянуто. – Нужно хорошо выспаться, чтобы встретиться с друзьями бодрым и веселым.

– А почему ты такая странная? – Макар наклоняет голову набок, изучая мое лицо своими внимательными темными глазами. – И почему мы так быстро уехали от папы?

Сердце болезненно сжимается. Дети замечают все, даже то, что взрослые отчаянно пытаются скрыть. Я думала, что Макар отвлекся на мультики и забыл о странной сцене на даче. Оказывается, нет.

– Просто... папа был занят важными делами. – Слова липнут к языку, каждое дается с трудом.

– А что он делал с тетей Лидой? – вопрос сына падает как обухом по голове. – Это же была тетя Лида в спальне? Почему они лежали вместе без одежды?

Кровь стремительно приливает к лицу, щеки пылают огнем. Руки начинают дрожать так сильно, что приходится сжать их в кулаки. Боже мой, сколько он успел увидеть? Я же закрывала ему глаза!

– Макарка, ты... ты что видел? – голос срывается, превращается в хриплый шепот.

– Я видел папу и тетю Лиду на кровати. – Сын говорит с той детской непосредственностью, которая режет острее любого ножа. – А потом ты закрыла мне глаза и сказала, что мы уходим. Почему ты не дала мне подойти к папе? Почему была такая грустная всю дорогу домой?

Мир качается перед глазами. Значит, мой пятилетний мальчик видел отца с любовницей. Видел то, что может травмировать детскую психику, разрушить его представления о семье, о том, что родители любят друг друга.

Судорожно глотаю воздух, пытаясь восстановить дыхание. В горле стоит ком, мешающий говорить. Что сказать ребенку? Как объяснить то, что сама еще не могу понять и принять?

– Солнышко мое... – начинаю неуверенно, поглаживая его по волосам дрожащей рукой. – Иногда взрослые... делают вещи, которые трудно объяснить детям.

– А почему тетя Лида была голая? – Макар продолжает расспросы с детским упорством. – И почему папа тоже? Они что, купались?

Каждый вопрос сына как удар под дых. Я хватаюсь за край стола, чтобы не упасть. Ноги становятся ватными, перед глазами плывут черные точки. Как объяснить пятилетнему ребенку, что его отец изменяет матери? Что семья, которую он считал крепкой и счастливой, трещит по швам?

– Нет, дорогой, они не купались. – Пытаюсь собрать остатки самообладания, говорить спокойно. – Просто... между взрослыми иногда случаются сложные ситуации.

– Но ты же плачешь, мама. – Макар вдруг встает со стула и подходит ко мне. Его маленькая теплая ладошка касается моей щеки, и я понимаю, что слёзы текут по лицу, хотя не чувствовала, когда они начались.

Обнимаю сына, прижимаю к себе. Мой мальчик, мое сокровище. Единственное, что осталось чистым и настоящим в этом рухнувшем мире.

– Мамочка просто устала, – шепчу ему в макушку. – Иногда взрослые плачут, когда устают.