Я прихватила все документы, которые остались в сейфе после вторжения ребят со сварочным аппаратом, запихала их в «дипломат» Липкина – большой, красновато-коричневой кожи, с красивой светлой ручкой и замочками, и, позвонив Валентине домой, рассказала ей обо всем, что успела сделать.

– Охрана остается еще на несколько дней. Было бы неплохо, если бы ты хотя бы раз в день заходила сюда, только будь поосторожнее…

Я понимала, что смерть Якова, кроме чисто человеческой утраты, несет в себе для Валентины потерю надежного заработка и, возможно, смысла жизни.

– Когда Эмма объявится, ты предложишь ей свои услуги? – спросила я Валю.

– Конечно. Если только она захочет. И, конечно, если она вернется. Мне почему-то кажется, что она уехала к матери. Как узнала, что произошло, так испугалась и уехала. Это очень похоже на нее.

– А где живет ее мать? – спросила я так, словно собиралась немедленно броситься туда на поиски Эммы.

– В Никольском, в семидесяти километрах отсюда.

– А фамилию ее не знаешь?

– Нет. Я забыла, мне Эмма как-то говорила…

Я попрощалась с Валентиной и, заперев на многочисленные замки-запоры-решетки несчастливую квартиру, поехала с Виком к себе. Но по пути мы заехали к Медвянникову Леве, судмедэксперту, прямо домой.

Увидев меня на пороге своей холостяцкой квартиры, Лева просиял.

– Танька! Здорово! Опять анализы принесла? – Он всегда шутил по-дурацки. Хотя на этот раз оказался прав.

– Левочка, вот здесь, в этом пакете, угадай что? – Я подняла до уровня его лица целлофановый пакет с завязанным узлом презервативом.

Конец ознакомительного фрагмента.