— Показалось, Уль. — Улыбаюсь. Романтик я только с ней. Сам в шоке от некоторых поступков. Одна покупка букета чего стоит. Впервые в жизни покупал. Нет, еще в детстве, конечно, для матери. Но вот в таком сознательном возрасте — ей. Хочу пошутить на тему лишения меня цветочной невинности, но вовремя прикусываю язык. Не стоит. Не сейчас, по крайней мере.

— А ты? Что любишь ты?

— В глобальном если смысле рассматривать, то друзей, скорость. Там больше в голову ничего не приходит.

— А если в частном случае? Например, предпочтения в фильмах, в еде?

— Ну здесь тебе повезло: я всеяден. За исключением, наверное, спаржи. Эту гадость можешь не предлагать. — Улька смеётся, запрокинув голову. — Что смешного, а?

— Я тоже её ненавижу. А Ульяшка любит.

Забавно, конечно, слышать, как моя Уля зовёт подругу своим же именем. Я с девушкой лично ещё не знаком, но заочно она меня нравится. Судя по рассказам, девчонки давно дружат и очень привязаны друг к другу.

— Спаржу? Как ты с ней дружишь?

— Она её есть без меня. А что с фильмами? Тоже всеяден?

— Тоже. Сто серийное мыло, конечно, смотреть не буду, но даже качественный ромком посмотрю.

— Ммм… это хорошо.

— Почему? Хотела посмотреть вместе?

— Ага. Я тут фильм скачала. Старый—старый. «Полет нарядного гуся» называется. Составишь компанию?

— Конечно. — Кладу одну руку на колено Ули и переплетаю наши пальцы. — Теперь моя очередь задавать вопрос. Ореховый латте, «мишка» и…?

— А мы играем в вопросы и ответы?

— Типа того.

— Хорошооооо… Ну, наверное, творог, омлет… вообще всё из яиц есть могу. Ещё мороженое.

— А есть что-то нелюбимое?

— Сейчас вообще-то моя очередь спрашивать.

— Два подряд задашь. Не отвлекайся. — Расцепляю руки и легонько щёлкаю Ульянку по кончику носа. Ладонь тут же возвращаю на место. Секундной разлуки пальцев хватило, чтобы понять, где правильное место наших переплетенных рук.

— Не знаю, что должно произойти, но в своем уме я не стану есть печенку, масло, молоко.

— Интересный набор продуктов. И спаржу?

— И спаржу. А ещё никакой экзотики типа устриц и чернильной каракатицы.

Смеюсь от её слов.

— Есть у меня друг. Арт. Ты с ним сегодня познакомишься. Он ездил на конференцию с отцом в Москву. Там среди приглашенных был китайцы и их, короче, повели в ресторан. Подали какое-то блюдо. Артур в телефоне просидел и не слышал, что переводчик болтал. Говорит, все едят, и я ем. По вкусу — семечки из тыквы. На вид они же, но пересушенные. Съел, пока основное блюдо ждали. Подходит официантка и отец спрашивает, что такое они сейчас ели. Артик как услышал про блюдо дня из жареных кузнечиков… дальше сама додумай.

Хохочу, вспоминая друга. Он потом от одного слова в уборную бегал к белому «ихтиандру».

— Не смешно. Жестоко как! Бедный!

— Зато поучительно. Я везде заказываю знакомые блюда. Борщ, например.

— Так его любишь?

— Терпеть не могу. Но лучше же кузнецов или лапок лягушат.

— Фуууу, не говори мне про это, пожалуйста.

— Не буду. — Вижу указатель на кафе за поворотом. — Хочешь мороженого?

— Нет, спасибо.

Уверен, что она не скажет «да», даже если её замучает жажда. Поэтому все равно сворачиваю и покупаю ей самое большое ведерко.

— А зачем ты спрашивал?

— Для порядка. — Протягиваю упаковку ложечек и салфеток, приобретенных там же.

Уля распаковывает холодное лакомство и восхищено рассматривает разноцветные шарики. Да я сам немного подзавис и выбора. Показал в итоге продавцу на все сорта, где подписана была карамель.

Ульянка подцепляет ложечкой кусочек и слизывает языком, прикрывая глаза. Мне кажется, я слышу тихий—тихий стон удовольствия. Она пробует второй шарик, а я начинаю ёрзать на сиденье от растущего дискомфорта. Идея с мороженым уже не кажется замечательной, хотя порадовать девочку хотелось.