— Ну я до того, как не примерила выпускное платье, о наличии оной как-то и не догадывалась. Ну Лель, ну хватит…

Зеленоволосая блондинка расхохоталась. Наверное, это был очередной выброс того негатива, что заставлял грустить Лелю. Поэтому когда Оля не прекратила смеяться и через минуту, я лишь отодвинулась слегка и предпочла переждать, разглядывая пятнышко на носу у Микки Мауса.

— Мужика тебе надо, а не этого труса Андрея, — наконец-то отсмеявшись, произнесла подруга.

— Ты о чем?

— Хотя ну их, одни проблемы от них. Ненавижу. Вот честно!

— Кого?

— Да всех!

— Лель, или я чего-то не понимаю, или ты непонятно что говоришь. Причем тут мужик, почему Андрей трус и кого ты ненавидишь?

— Лика, ну не строй из себя совсем уж дите. Мужик нужен для того, чтобы понять себя… Знаешь в нашем возрасте положено уже знать плюсы и минусы своей фигуры. А Андрей трус, потому что бросил тебя.

— Глупости… — я пожала плечами.

— Пусть так, по итогу он не так-то тебе и нужен. Ты же кроме Вольского вообще никого не замечаешь.

— Леля.

— А что Леля? Да он сам на тебя слюни пускает. А строит из себя айс-мена! Неприступная крепость, мать его, причем видит же прекрасно, что ты на него запала и морозит тебя. — Подруга замолчала и, резко повернувшись и настороженно заглянув Лике, в глаза протараторила: — Что у вас вчера было?

— Ничего.

— Точно?

— Ты мамочка моя, что ли?

— Я просто забочусь о тебе. Им кроме секса нафиг ничего не нужно, а ты потом мучиться и страдать будешь, сгрызешь себя с потрохами и все.

— Леля, ничего не было, я его попросила остаться, сходила в душ, напялила сорочку, которую приготовила для тети в подарок. А он загнал меня под одеяло и почти сразу же уснул. Ах да, до этого он рассказал, каким милым карапузом я когда-то была. И как училась ходить на горшок… — я тяжело вздохнула. — В общем, ничего хорошего, Лель.

— Ну и хорошо.

Подруга наконец-то выбралась из-под покрывала, откинула плед и спрыгнула с кровати.

— Хоть бы оделась.

На Моховиной был короткий топ и трусики-шортики, не прикрывавшие и половины попы.

— А кого мне стесняться? — Леля хихикнула и раздвинула шторы, впуская солнечные лучи в комнату. — Поможешь мне покрасить волосы?

— Нет. Нет. Нет.

Девушка не ответила и пошла в сторону двери.

— Леля, стой. — я подскочила и поспешила за подругой. — Скажи, что пошутила и твои волосы не станут на этот раз черными.

— Темно-фиолетовыми, — не оборачиваясь, произнесла Моховина.

— Твою ж… Леля, это перебор, ты пять раз меняла цвет волос и цвет своей комнаты за последние полгода. И ни разу не объяснила, в чем причина.

— Лика, шесть! И даже не думай отговаривать меня.

— Да такими темпами от твоих волос почти ничего не останется.

Выясняя отношения, мы спустились по лестнице и дошли до кухни. На пороге огромного помещения с белой мебелью и техникой Моховина остановилась и, смеясь, запустила руки в короткие волосы.

— Лик, от моих волос и так почти ничего не осталось, два сантиметра боли, я тебя умоляю. Прекрати вести себя так. Хочу краситься — значит покрашусь. Но если тебя это успокоит, то это будет в последний раз.

— А потом что? — настороженно поинтересовалась я: ожидая от подруги любого подвоха.

Леля открыла холодильник, достала какие-то булочки и, закинув их в микроволновую печь, запустила кофеварку.

— Коньяк в кофе не предлагаю, но кофе-то ты будешь? — не оборачиваясь, спросила Оля.

Я молчала, ждала ответа на предыдущий вопрос.

— Я прямо чувствую, как ты жжешь мою спину. — Моховина засмеялась и забрала чашечку с кофе, подстав на ее место пустую. — На, — протянула она мне горячий напиток, — тебе не мешало бы взбодриться. Да не смотри ты на меня так! — Дождавшись момента, когда я сделала первый глоток, она меняо горошила: — Побреюсь налысо.