– Довольны тем, как всё сложилось? – останавливает меня его голос, в тот момент когда я, игнорируя нестерпимую боль в теле, пытаюсь выбраться из авто, внутри которого от искрящего напряжения даже дышать нечем.

Пальцы обхватывает холодный пластик. Лерой, чуть склонив голову вправо, ждёт от меня ответа, но я молчу.

Довольна ли я? Вполне. Если речь идёт о том, что их с Мелроуз разделяют две с половиной тысячи миль.

Толкаю дверь за ручку, но она не поддаётся. Заблокирована.

– Открой чёртову дверь! – начинаю нервничать. Потому что не готова к его вопросам.

Несколько секунд молча смотрит на то, как по лобовому стеклу стекают капли дождя, и лишь потом исполняет мою просьбу, щёлкая кнопкой.

Повторяю движение, и вожделенная свобода врывается в салон потоком прохладного, влажного воздуха. Медленно опускаю на асфальт сначала одну ногу, затем вторую. Придерживаясь за кузов автомобиля, выбираюсь наружу. Лерой уже стоит у водительской двери. Внимательно наблюдает за моей вознёй. Должно быть, оценивает степень немощности.

– Всегда было интересно, за что вы так меня ненавидите? – громко спрашивает он, вынуждая в очередной раз посмотреть ему в глаза. 

И знаете ли, выдержать прямой, дерзкий взгляд, от которого мороз ползёт по коже, оказывается не так-то просто… Но я не была бы Элис Онил, если бы позволила себе стушеваться, верно?

– Ты просто выбрал неудачное время, Картер… вот тебе и вся причина! – устало-раздражённо говорю в ответ.

Но дело конечно не только в этом. Всему виной банальная ревность и в какой-то степени женская зависть. Да, звучит странно, но я завидовала собственной дочери. Ведь у неё было то, чего никогда не было у меня. 

Что касается второго… я не была готова делить свою дочь с кем-то. Слишком рано случилась эта их любовь. Неуправляемая и пугающе-искренняя. В особенности с Его стороны. 

Вот даже сейчас во взгляде читается такая буря кипящих эмоций, что не передать никакими словами. Буквально прожигает во мне дыру. Глаза – сплошная непроглядная мгла, на дне которой горит и плещется боль, приправленная отчаянием и яростью. Очень опасный коктейль… впрочем как и сам парень, что стоит напротив. Я потому и хотела, чтобы Мелроуз изначально держалась от него подальше. Связываться с таким типом мужчин – себе дороже. Тут однозначно останешься с разбитым сердцем, как ни крути. 

– Проиграть битву – не значит проиграть войну, так ведь? – задираю вверх подбородок.

И нам обоим без лишних слов понятно, что конкретно я имею ввиду. 

Он всё ещё любит, но отступил… 

Надолго ли?

– Картер? Элис?

Зрительный контакт, от которого кишки скручиваются в тугой узел, разрывает обеспокоенный голос Кэтрин Лерой, стоящей под раскрытым зонтом неподалёку от нас.

– Картер, всё в порядке?

– Мне стало плохо, и твой сын помог добраться до дома, – обращаюсь я к ней, отвечая вместо него.

Кэтрин недоверчиво косится в мою сторону и подходит ближе. Стоит, наверное, пояснить, что с ней на протяжении года мы не то что не общались, даже не здоровались. Прошлой осенью она заявилась ко мне в дом и обвинила в том, что её сын разбился на машине на обратном пути из Джексонвилля. Как я поняла, из-за разрыва с Мелроуз. 

– Сейчас ты чувствуешь себя нормально? – она внимательно всматривается в моё лицо.

– Да…

Лгу. Нельзя показывать слабину, тем более врагам. 

– И всё же я провожу тебя, – неожиданно Кэтрин делает несколько шагов навстречу, уверенно берёт меня под руку и накрывает нас обеих зонтом.

*********

Когда проводишь большую часть времени в постели, волей-неволей начинаешь задумываться о самых разных вещах. Об упущенных возможностях. Об ушедшей молодости. О жизни в целом. И даже о боге. Обратиться к которому ты соизволишь лишь тогда, когда начинаешь терять всякую надежду на то, что есть врачи, способные справиться с болезнью, пожирающей тебя день за днём…