И тут все стихло, и король взял слово:

— Сегодня благой день! Начало недели Урожая! И к празднику оглашаю благую весть — в конце недели Урожая моя дорогая сестра сочетается узами освященного Великими брака с королевским рыцарем Хьюбертом Захарией Ртишвельским! Достойная награда тому, кто так долго стоял на страже добра, света и справедливости!

Ну офигеть!

7. Глава седьмая

Как говорил наш механик Остап — «тикайте з городу»... 

Я перевела дух. Вувузелы взяли пятую октаву. Трибуны заходили ходуном. Лица Хьюберта я не видела, но была уверена, что на нем в одно мгновение промелькнули все пять стадий принятия неизбежного. Вот в каком только порядке?

Почему-то мне казалось, что Хьюберт Захария абсолютно не ради королевской сестры бороздил просторы большого королевства и подвергался риску получить стрелой или сапогом. Он витал в таких эмпиреях, а его недрогнувшей рукой на землю — опа, иди женись!

Он так и замер посреди поля, еще и челюсть, поди, отвесил, и я была преисполнена к нему сочувствия. Вот и… а мне что теперь делать? Это мало мне было к Хьюберту железки привязывать, теперь еще и королевской сестре горшок подносить? А можно мне тогда сразу в отставку?

На мажорной ноте цирк закончился, и рыцари посваливали с поля кто куда. Свято место пусто не бывает — не успела махнуть хвостом последняя лошадь, как поле заняли торговцы и жулики. Я почесала затылок и позвенела монетками в сапоге. Если металлический гульфик Хьюберту уже не поможет, деньги я могу оставить себе. А с Уркхартом его величество как-нибудь разберется.

— Эй ты! Как тебя! Ликс!

Над ухом знакомо запыхтел несуразный Бронко. Я нехотя повернула голову.

— Чего тебе?

— Пс-с… мастер зовет! Только тихо!

Я смерила Бронко с ног до головы. Его побили, что ли, какое тихо, кому до нас есть какое-то дело? Что, королевский рыцарь в причиндалах застрял или заприметил, что шлем недостаточно вылизан?

Но Бронко был настроен сурово. Он даже голову мне зачем-то пригнул, как будто мы бахчу воровали, и так, на полусогнутых, я и пришла куда-то на задворки всего этого действа. Темный шатер, в шатре почему-то Король, мастер, Уркхарт и чья-то нога на блюде.

Мастеру было не по себе, а Уркхарт лопал.

— Поздравляю, — хмыкнула я. — А мне теперь че…

— Ти-хо! — пискнул Хьюберт, а Бронко попытался зажать мне рот, за что тут же получил локтем в печень. — Ты! Собирай все, мы немедленно уезжаем! Под покровом темноты! 

Глаза Хьюберта печально блестели в расщелине шлема. Я вздохнула, отцепила от себя Бронко, подошла к мастеру и подняла забрало вверх. 

— А свадьба? — наивно спросила я.

— Женщина! — печально воскликнул Хьюберт и вернул шлем в прежнее положение. — Свадьба! Только об этом и мысли.

— Это не мои мысли, — заметила я, — а короля. То есть его величества. Мастер, нельзя противостоять неизбежному. Надо смириться.

Хьюберт задрожал, и металлическое покрытие зазвенело.

— Штырь тебе в забрало, — проворчала я, а мастер повернулся к Уркхарту:

— Может, есть какая-нибудь война? Волнения на границах? Волки-оборотни в лесах? Или хотя бы ведьма завалящая?..

Тот помотал головой. Ответить он при всем желании не мог — кажется, застрял зубами в мясе. Я наклонилась к Хьюберту и со всем отпущенным мне состраданием заглянула в шлемовую щель. 

— А что собирать, мастер? Не забыли, я у вас всего второй день!

Хьюберт клацнул шлемом. Уркхарт, наконец освободивший челюсть, философски заметил:

— А может, твоя девка права? Смириться и жениться?

— Не хочу, ты только представь — просыпаешься, а рядом жена! — обиженно, с надрывом заявил Хьюберт. Как ребенок, честное слово. Не хочу жениться, не хочу учиться, не хочу сам сапоги надевать. — Так что собирай все. Вон, он покажет. Пожитков у рыцаря немного, быстро управитесь. Только чтобы никто вас не видел!