Поняв, что пялится, Ника поспешно собрала пакеты и направилась к раздвижным дверям.

На парковке было безлюдно. Улица казалась тёмной, бесконечной, резко контрастируя с ярким освещением магазина. Ника словно в другом мире оказалась, даже не ожидав, что так быстро стемнеет. В сквере напротив покачивались подвижные тени деревьев, потягиваясь, точно щупальцами, в зыбком фонарном свете. Фонари здесь, как водится, работали через один.

Ника покрутила головой. Дед сидел на бордюре у выезда с парковки, что-то бормоча себе под нос. Может, он пьян был? А может, у него, как у бабушки, расстройство от старости приключилось, поэтому мерещилась всякая жуть?

Девушке стало его вдруг очень жалко, и она решила, что нужно подарить ему пакетик… ну вот, например, лимонных долек. Отличное средство от печали, а от них с ребятами не убудет. Только вот проследит за тем парнем…

Стеклянные двери за спиной раздвинулись. Ника посторонилась, пропуская покупателя, обернулась через плечо, натолкнувшись взглядом на парня. Беззаботно насвистывая, он направлялся к парковке.

Ника не знала, что случилось в тот момент. Игра света или воображения? Впечатлилась так сильно происшествием в магазине? Только что-то вдруг как будто сместилось, когда она мельком увидела его отражение в стекле.

Как те жуткие взгляды в серванте за батареей хрустальных бокалов. Зыбкие блики, отражения в стеклянной завесе.

«… глаз у него соломой заткнут…»

Его лицо казалось маской, натянутой наспех и плохо подогнанной, скрывающей нечто иное, чуждое… словно кто-то натянул кожу поверх соломенного чучела, и под всем этим были слои, слои, скрывающие множество безликих форм…

Видение длилось лишь пару мгновений. Ника сморгнула, тихонько пискнула от ужаса.

Этого оказалось достаточно. Существо услышало, обернулось, встречаясь с ней взглядом. Один глаз был почти человеческим, второй… второй… Она бы не смогла описать иначе, чем говорил старик…

Парень улыбнулся ей, почти как той продавщице, только теперь было в его улыбке что-то зловещее. Ника быстро отвернулась, поспешила прочь по парковке, чувствуя, как прожигает спину этот взгляд. Она ускорила шаг, почти уверенная, что её будут преследовать.

Резкий свет ослепил её, и она бросилась в сторону, как перепуганная кошка. Надо же, засмотрелась, едва под машину не попала. Едва пакеты не выронила.

Отдышавшись, девушка обернулась к парковке. Странного парня и след простыл, как, впрочем, и деда. Только деревья в сквере всё так же перешёптывались, и танцевали смутные тени.

Той ночью Ника никак не могла уснуть. Свет фонаря со двора пробивался сквозь штору, оживляя «многоликую бездну» ковра, и сегодня лица были недобрыми. То и дело девушка бросала взгляд на сервант, словно не избавилась неделю назад от них. Тени ползали по стеклу мутными отражениями, и что-то скреблось за дверью.

Только на этот раз не из кладовки. За обычной, входной дверью, которую Ника заперла на замок и ещё на старый бабушкин засов и цепочку.

Очнувшись в очередной раз от рваного сна, она включила торшер, поднялась. Задержалась на пороге, раздумывая, не заглянуть ли в глазок. Даже сделала пару шагов в крохотную тёмную прихожую… а потом отшатнулась от острого предчувствия, даже уверенности: за дверью кто-то был. Чёрное око дверного глазка притягивало и пугало – словно та самая пропасть, которая могла посмотреть на тебя в ответ. И смотреть Нике было страшно.

По ту сторону не раздавалось ни звука – ни шороха, ни дыхания, и даже скрестись перестало. Но откуда-то она знала совершенно точно, что если посмотрит – то увидит нечто такое, что видеть совсем не нужно… И впервые за долгое время стены прихожей показались ей осиротевшими без маминых и бабушкиных поделок. А ещё, вспоминая, как корчились, скрючиваясь в огне фигурки, Ника впервые почему-то пожалела о том, что они с Виком сделали.