Боль была страшная. Мне казалось, что сосуды в голове лопаются, глаза наливаются кровью. Еще немного, и они тоже лопнут, растекутся по лицу.

Я хотел найти взглядом Агату, но не мог пошевельнуться.

Когда мне стало казаться, что я вот-вот потеряю сознание, все прекратилось.

Нежная механическая мелодия, которую я едва мог уловить, разлилась по чердаку.

– Что это? – Банши металась в поисках источника звука. – Что это такое?!

– Музыкальная шкатулка!

Я увидел Агату, у которой на плече сидел воинственный Коготок. В руках она держала ту самую музыкальную шкатулку, которая попалась мне под ноги.

– Убери, убери! – завизжала Банши, а потом лишь разевала рот, из которого уже не доносилось ни звука

– Всякие мерзкие твари из потустороннего мира не выносят настоящей музыки! – проговорила Агата, вытянув вперед руки, сжимавшие шкатулку.

Корчась от боли, Банши стала медленно оседать на пол. Ее скрюченное худое тело обратилось в прах. На полу остались только лохмотья.

Я не верил своим глазам.

– Получилось! – восторженно произнесла Агата, обернувшись к Коготку. – Спасибо тебе.

– Не за чтоу-у, мр-мяу! – лениво проговорил тот. – С тебяу летучая мышь.

Я осторожно пнул ногой лохмотья… ничего не произошло. Переглянувшись, мы с Агатой бросились друг к другу и крепко обнялись.

– Ну, это без меняу… – буркнул Коготок и спрыгнул на пол за секунду до того, как мои руки обхватили плечи Агаты.

– Ты цела? Не ранена? – спросил я, вглядываясь в ее лицо.

– Нет, – покачала она головой. – А ты?

– Может, потом обсудите свое невероятное спасение? Не пора ли вернуться в гостиную? – вмешался Коготок. – Или вам мало одного монстра?

Мы с Агатой отстранились друг от друга. Я виновато посмотрел на пушистую шерстку Коготка, испачканную чем-то черным.

– Откуда вообще взялась эта старуха? – спросил я, почему-то не сомневаясь, что коту это должно быть известно.

– Откуда мне знать, м-ряу! – Коготок задрал хвост. – Идем же скорее!

– Он прав, – согласилась Агата. – Здесь может быть опасно. Вернемся на кухню, нужно собраться с мыслями, – она потянула меня за свитер, а потом заметила лежавший на боку фотоаппарат.

– Каким-то чудом не разбился, – заметила она. – Он проклят, как ты думаешь?

– Только не надо проверять! – забеспокоился Коготок. – Просто положите его на место.

Я прикоснулся к шершавому корпусу, снова провел пальцами по выпуклым буквам.

«Сделай снимок» – прозвучало в моей голове.

Меня необъяснимо тянуло к этому фотоаппарату. Я попытался забрать Polaroid у Агаты, но она крепко держала его.

– Отдай его мне, я сама уберу, – сказала она, заметив на моем лице сомнения.

Я молча потянул его на себя, она стала сопротивляться. Попыталась вырвать его у меня из рук, но я не сдавался. Вцепившись в корпус, я был твердо намерен завладеть фотоаппаратом любой ценой.

– Артур, что ты делаешь?! Осторожнее! – воскликнула Агата, но было поздно. Мой палец добрался до кнопки спуска. Послышался щелчок. Фотокарточка медленно выползла из щели.

Я в ужасе отпрянул.

– Что ты натворил! – Агата покраснела от злости.

Она выхватила карточку и перевернула ее.

– Что там? – спросил я, приходя в себя. – Не понимаю, что на меня нашло. Меня будто кто-то заставил нажать на кнопку…

– На снимке Коготок и дверь, – сказала Агата, оглядываясь в поисках второй фотокарточки. Найдя ее, она стала сравнивать снимки.

– С моего снимка Банши исчезла, – сказала она, вздохнув с облегчением. – Все в порядке.

– Что ж, оставь фото себе на память, – вздохнул Коготок и повернулся к двери. – Открывайте дверь и сейчас же спускайтесь, или я обо всем расскажу вашим мамам.