Я смотрела в глаза Альберту, а у самой дрожали губы.

— Я столько лет был хорошим мужем, отцом, зятем, — Альберт тяжело выдохнул и покачал головой. — А теперь я хочу побыть счастливым человеком.

Только не со мной, а с ней…

2. Глава 2

Тогда

— Понимаешь, Алёна, у нас с тобой все было не хорошо, плохо, дерьмово. Какая кому разница? — Голос у Альберта не дрожал. Он был ровным, сильным, звучал и эхом разносился по всем уголкам дома, а я стояла растерянная, разбитая, и понимала, что меня даже ноги перестали держать.

Мне хотелось вцепиться в его рубашку, чтобы хоть немного продержаться в вертикальном состоянии.

— И вот ты знаешь, я вдруг понял, что я не хочу больше, Ален, с тобой, не хочу больше.

А я хотела с ним навсегда.

С ним, единственным, через боль, через потери, через все то, что мы с ним прошли, чтобы в старости, вдвоём, вместе, под высокими соснами, между которых будет висеть беседка, с толпой внуков. Я все это хотела, а сейчас выяснилось, что у него есть любовница — раз.

И она беременна — два.

И три — он не просил прощения…

Он уходил.

А я так хотела ему всю жизнь, до конца, доверять.

— Почему? — Спросила я, и голос завибрировал, а руки автоматически схватились за его рубашку, колени подогнулись, и Альберт, вместо того чтобы поддержать меня, перехватил запястье, сделал шаг назад, посмотрел свысока, как я опускаюсь на колени и обнимаю себя за плечи.

— Ален, какая разница почему. Какая разница? Сам факт, все пришло к концу. Я не вижу смысла что-либо затягивать. Ну, хочешь, чтобы я был джентльменом? Ну окей, давай мы сейчас отмотаем эту историю назад и создадим такую ситуацию, что я тебе этого не говорил. По-джентльменски не бросать жену после четверти века брака? По-джентльменски! Только тебе от этого легче будет ощущать, что я прихожу к тебе, как на каторгу, раздражаюсь, психую, потому что я не с ней? Нет, тебе не легче от этого будет.

— Нет, ты не понимаешь, — тихо прошептала я, не зная, как объяснить Альберту, что мне было важно понять, почему…

Я же ничего плохого не сделала, я не была женой, которая пилит, ноет, страдает или ещё что-то.

— Да, все, я прекрасно понимаю. Тебе важны причины. Ну, у таких моментов не существует причин. Как тебе объяснить, что вчера я любил тебя, сегодня люблю её. У таких ситуаций не бывает какого-то логического обоснования. Зачем ты требуешь логики и математики от того момента, где правят чувства? Ну, не люблю, понимаешь? Ну, не люблю.

И он наклонился, схватил меня за плечи, заставляя меня посмотреть ему в глаза.

— Ну, не люблю, Ален, Аленушка, не люблю…

— А её когда полюбил? Когда она влезла в нашу семью или когда сказала, что беременна?

— Ален, вот давай, не надо, а, — вспылил Альберт и отшатнулся от меня, встал с корточек, сделал несколько шагов до окна. — Вот, давай сейчас не надо. Что ты хочешь? Ты вот сейчас чего добиваешься? Скандала? Его не будет. Я принял решение, и все. И ты никак на него не повлияешь. Что, ссышься за то, что у тебя ничего не останется?

А вот об этом я думала в последнюю очередь.

У меня даже мысли не возникло о том, что кому как останется.

Мне было настолько больно, что я ощущала стекло, пущенное по венам.

— Дом тебе оставлю, — фыркнул и поднял лицо к потолку Альберт. — Хорошая же ситуация дом оставить? Дом оставлю. Машину там оставлю, даже содержание выпишу тебе. Этот развод, по сути, никак тебя не заденет. В бизнес, да, не дам сунуться, но все остальное… Что ноешь-то? — Спросил зло Альберт, разворачиваясь ко мне.— Вот что ты ноешь как будто я тебя на горные рудники отправляю. Дом оставил, тачку оставил. Сиди, занимайся дальше своими растениями, своим блогом. В чем проблема? Не вижу проблемы. Ну вот расходятся люди. Что ты сидишь сейчас на полу и сопли вытираешь.