– Почему? – вскричала Тамир. В ее голосе слышалась боль. Она расстегнула застежку и теперь держала бриллиант в обеих ладонях, вглядываясь в его глубину, словно человек, плывущий по морям любви, подумала Ления. Это была строчка из старой песни. Ее мать пела эту песню им с братом. Внезапное воспоминание.

– Мы киндаты, – сказала Раина. – Это прославленное сокровище ашаритов. Очень быстро станет известно, что оно у нас. А наш народ все еще живет среди них, все еще зависит от ашаритов, которые дают нам убежище. Рафел, вы тоже живете среди них. Нет. Он не может нам принадлежать, хотя он и очень милый.

– Милый? – В голосе Тамир слышалась ярость.

– Ну, да, он милый, – сказала Раина. – Спасибо, что подумали обо мне, сер Рафел, но это невозможно. У меня слишком много обязательств, и слишком много людей зависит от меня в это опасное время.

Она удивительная женщина, подумала Ления. Ей говорили об этом, но между тем, о чем ты слышал, и тем, что ты видел собственными глазами, – такая же разница, как между туманным и солнечным днем. Так говорил ее отец.

Ления подумала, что непривычно часто стала вспоминать родителей. Она понимала, что это неудивительно. Но легче от этого понимания не становилось. Она была одинока в этом мире. Многие люди одиноки, но она… не другие люди. Ты проживаешь свою собственную жизнь, только эту жизнь. Прячешься от своих воспоминаний или возвращаешь их.

– В таком случае, – сказал Фолько д’Акорси, – думаю, что моя жена убила бы меня своими руками, во сне или с помощью яда, если бы узнала, что у меня была возможность приобрести этот камень, а я отказался.

– Не кинжалом? – слегка улыбнулась донна Раина.

– Только не Катерина. Так поступают другие. – Он улыбнулся в ответ, в том числе и Лении. Этот человек просил побеседовать с ним позже.

– Раина! – воскликнула Тамир Видал. – Я тебя умоляю.

– Ты умоляешь меня о чем-нибудь через день, Тамир. Я уже объяснила. Подумай хоть секунду о других людях, а не о себе, и ты поймешь. Они сжигают нас, и джадиты, и ашариты. Это сокровище не для нас. Думаю, бен Натан это понимал.

– Я думал об этом, моя госпожа, – ответил Рафел. – Хотя это было бы возможно, если бы вы остались здесь.

– Нет, речь идет не только обо мне. Не все наши люди могут жить в Соренике, Рафел бен Натан. – В ее голосе Лении почудился легкий упрек.

Рафел склонил голову:

– Я понимаю.

– Если это решено, мы можем обсудить вашу цену наедине, если хотите, – предложил Фолько д’Акорси. – Эта покупка спасет меня от насильственной смерти дома. Это будет проявлением доброты с вашей стороны.

– Конечно, – ответил Рафел.

Тамир Видал издала сдавленный стон. Положила бриллиант на стол, словно расставание с ним было для нее горем.

– Скажите, – спросила донна Раина с небрежным любопытством в голосе, – куда вы собирались отправиться дальше в случае моего отказа? Если бы правитель Акорси не оказался к счастью для всех нас за этим столом?

– В Родиас, – просто сказал Рафел. – К Верховному патриарху. – В ответ на это Раина Видал слегка улыбнулась. – Конечно, не исключено, что я еще туда отправлюсь, – небрежно прибавил Рафел. Если д’Акорси не предложит хорошую цену, вот что это означало. Он действительно мастер своего дела, снова подумала Ления. Он также вскоре сделает ее богатой. Я в долгу перед этим человеком, вдруг осознала она, в большом долгу.

– Он не испытывает страха перед ашаритами, – заметил д’Акорси. – И будет желать, можно даже сказать – страстно желать дать им знать, что у него их сокровище.

– Я тоже так подумал, – согласился Рафел.