-Марфа, хватит уже, у меня и так талия в порядке, - посмотрела на себя в зеркало - панталоны с рюшками, чулочки беленькие, корсет голубенький, не выдержала, засмеялась. Туфельки с бантиками были изящны и удивительным образом не стесняли ног. Девушка набросила на это великолепие атласный чехол, наконец, само платье с кружевом по глубокому вырезу, в котором мои невыдающиеся достоинства благодаря корсету прилично округлились.

Готового платья в те времена не шили еще, но хозяйка гостиницы подсказала Марфе, что в модной лавке мадам Луизы остались невостребованные наряды сбежавшей городской аристократии и она с радостью продаст их по низкой цене. Деньги мне Алексей выделил из моего наследства и мы с Марфой приобрели наряд.

К бытовым неудобствам я уже привыкла, больше не вызывали ненависти ночной горшок, баня с тазиком, ванна, в которой тебя поливают из кувшина. А Марфа уже накидывала мне на плечи накидку и подавала шляпку. Какое счастье, что хоть нет идиотских обручей и фигни сзади. Как она там называлась? Тюрбан..., нет - турнир, турнюр! Подушку на заданное место прикладывали, для пышности. Идиотизм.

При моем появлении мужчины вытянулись по стойке смирно, у Ржевского отпала челюсть.

-Вы прелестны, - выговорил он. - Да кто ж теперь поверит, что такая мадмуазель руководила партией в лесу.

-Фердинанд Федорович подтвердит, - улыбнулась я.

-Если сам узнает, - хмыкнул Сергей Семенович.

Возле губернаторского дворца стояло несколько экипажей. Из крайнего вышел барон Винцингероде в парадной форме. Я окликнула его, генерал обернулся и его лицо, до этого нахмуренное просветлело.

-Акулина Савельевна, Бог мой, вы очаровательны! Позвольте я провожу вас.

Алексей и Ржевский остались позади, а мы вошли в здание. Лакей принял у нас накидки и адъютант Кутузова, до неприличия похожий на Ланового проводил нас в кабинет.

Кутузов сидел в вольтеровском кресле перед камином, повернувшись в пол-оборота. Никакой повязки на глазу не было. Главнокомандующий был тучен, и выглядел усталым. Он с трудом поднялся. Рост у Михаила Илларио́новича был по нашим меркам средний, 174 сантиметра. Но по тем временам он считался высоким. Он прищурил здоровый глаз и улыбнулся, и улыбка эта была такой доброй, что моя скованность от лицезрения великого человека прошла.

-Вот значит, кто моего генерала дважды спас, - подошел ко мне и покрутил в разные стороны, - а на вид птичка-невеличка. Садитесь, барышня, поговорите со стариком.

-Да какой же вы старик, - выдала я, - вам же всего шестьдесят шесть лет исполнилось. Да..., - чуть не ляпнула, что моему мужу шестьдесят пять и это не возраст для мужчины. Уберегли высшие силы, спасибо.

-Ты иди Фердинанд Федорович, а мы побеседуем до бала с графиней. Вы ведь теперь графиня, не ошибаюсь?

-Не ошибаетесь, но я еще не чувствую себя графиней, я пока Акулина...

-Которая организовала крестьян и так ими руководила, что моим генералам не грех поучиться. Уж порассказал мне барон-то. И говорит, лагерь так устроили, что любо-дорого посмотреть. А еще про котел какой-то на колесах говорил, да я не понял.

И тут я не удержалась. Схватила со стола лист и перо. Еще раз пожелала всего хорошего гусям и их перьям и наделав клякс, нарисовала полевую кухню. Попутно объясняя свою мазню.

-Ловко придумано, хитро. А главное просто. И солдатикам подмога существенная. Ты Акулина...как по батюшке-то? - перешел на "ты" генерал-фельдмаршал.

-По Батюшке Фроловна, а по деду Савельевна, так и в метрике, и в дворянской грамоте записано.

-Ну, не будем отходить от протокола. Так ты, Акулина Савельевна, как-нибудь покрасивше это опиши и подай моему адъютанту, а я уж распоряжусь по армии.