Волк, Малсум, и Нолка, олень
бродят у наших вод, стук моего сердца прерывается здесь
у стенок кожи, боль сжатого кулака
стремится удержать ту тетиву натянутой
слушая имя, вызванное из бессонных ночей
мои шаги эхом разносятся среди дубов
среди молодежи, которая не говорит,
и не умеет петь на языке птиц...

То ли Акка плохо переводила, то ли я напрочь лишена романтики, уж не знаю. Но не проняло. Не коснулось. Только разозлилась еще больше.

-Так, я спать хочу, - легла на шкуру, ей же и укрылась и провалилась в сон, как в спасение.

8. Глава 8

-Не бойся, не бойся, - пробивался сквозь сон тихой голос. - Все решится, главное не бойся.

-Кто ты? - спросила я.

-Ха-ха-ха, - смех разлился хрустальным колокольчиком.

Я села и покрутила головой, как-то очень хотелось, чтобы все события последних дней мне просто приснились. Но, нет. Я была в индейском вигваме, сидела на шкуре неведомого зверя и лупила глаза в темноту. Рядом слышалось мерное посапывание Дочери Белки, служанки-предательницы. Хотя, по её меркам - она просто заботилась о своем племени, а я ей никто. Вообще, про индейцев, как оказалось, я знала преступно мало. Алеуты не совсем индейцы, точнее - совсем не индейцы, а тлинкиты очень сильно отличались от других племен. Все, что я читала в книгах пока абсолютно не соответствовало действительности. Никакого благородства, красоты и романтики на тлинкитском горизонте не наблюдалось. Опять же, тлинкиты: у них женщина находится на полступеньки выше раба, который на те же полступеньки был выше собаки. Рабов могли просто ради удовольствия прикончить, причем самым жестоким образом. А когда умирал хозяин, то на его погребальный костер бросали минимум двух рабов.

Русские правители категорически запрещали такие обряды и карали за убийства, но это возле Ново-Архангельска, где индейцы такого не позволяли, а в отдаленных стойбищах продолжали творить, что хотели.

Какие обычаи в этом племени? Ладно, будем посмотреть. За вчерашний день я так и не выяснила, где мы находимся. Одно ясно - мы не на Ситке. Я краем глаза заметила несколько лодок, лежащий вверх дном за вигвамами, значит с острова мы уплыли, вопрос куда?

Вдруг я услышала ржание, прислушалась - точно, лошади переговаривались! Значит, мы где-то на материке. На островах лошадей не было, так мне, во всяком случае, говорили промысловики. Тлинкиты выдавили, или вырезали многие племена на юго-востоке Аляски и прилагающих частях Канады. В том числе, видимо, и племя Черного Лося, как назвала его Акка - натинихве. Значит мы где-то южнее. Если стибрить лошадь, то может я смогу добраться до нашего поселения в Калифорнии? "Тебе последние мозги отбили? -ох, ты ж, ехидна объявилась. - А так тут не объявиться, если ты на самоубийство идешь? Без оружия, без еды, не зная местности, да может там дикие племена?".

-А мы прямо в центре цивилизации, - хмыкнула я. - Ладно, проведем рекогносцировку...

"Ой, беда-беда, - завыла ехидна. - Как ты рекогносцировку-то проводить будешь? У тебя и карты нет, и о противнике ты ничего не знаешь...".

-Хорош умничать, - шикнула я на ехидну. - Разберемся как-нибудь, главное не бояться.

Я легла и накрылась шкурой. Весна уже вступила в свои права, но было еще ощутимо прохладно. Не заметила, как опять уснула.

-Вставай, госпожа, вождь передал тебе дары, - раздался над ухом голос Акки.

-Что ж ты такая выхухоль-то, а? - потянулась я. - Только уснула. Слушай, Дочь Белки, а где мы вообще находимся? И сколько человек в племени? И я ночью, кажется, слышала лошадей.

-Молодые охотники вернулись, - пояснила Акка. - У нас хорошие лошади, настоящие мустанги. Стойбище наше сейчас стоит на реке Сиу-мга , а в племени осталось мало воинов.