«Родная земля, где мой друг молодой лежал, обжигаемый боем. Недаром венок ему свит золотой…»

«Есть воздух, который я в детстве вдохнул, и вдоволь не мог надышаться», подхватил Йерве.

«А жизнь остаётся прекрасной всегда. Хоть старишься ты или молод. Но с каждой весною так тянет меня…»

Гимн Асседо.

– Герр дюк, ваша милость, сир! – громко перебил Зиту тучный старик в черном завитом парике до плеч, вразвалку приближавшийся к повозке с эскортом из напомаженной жены, двух непривлекательных дочерей, одного низкорослого сына и еще двух лакеев. – Ах, какая честь! Ах, какая гордость для этой скромной обители! Ах, какая радость!

Старик склонился в земном поклоне, женщины – в реверансах, лакеи поддержали стремя Нибелунги, помогая ей спешиться. Низкорослый купеческий сын поцеловал ей руку.

– Большая радость, – буркнул дюк, спрыгивая с коня. – Выпрямите спину, герр Шульц, вы уже не мальчик.

– Смею ли я полагать, что я заслужил ваше прощение, сир? – спросил старик.

– Смейте, если вам так угодно, – бросил дюк, подтягивая перчатки и поправляя баску пурпуэна.

– Самые почетные места ждут вас за столом, – расплылся в улыбке старик, похожий на большого жирного кота, – Все танцы, которые вы закажете, все яства, которых только ни пожелает ваша душа, все женщины, на которых упадет ваш взгляд, – все в вашем распоряжении.

– Не нужны нам женщины и танцы, нам своих по горло хватает. Горячие ванны, удобные постели, свободные комнаты. Ужин для слуг, постой для лошадей. Вот и все, что нужно шестерым вашим незваным гостям.

– Такие почетные гости в нашем захолустье званы и желанны всегда. Но какими судьбами занесло вас нынче в Арепо, сир? Неужели правда, что маркграф Фриденсрайх фон Таузендвассер…

– Правда, – перебил дюк.

– В таком случае, сир, не откажите мне в милости воздать маркграфу все возможные почести в честь вашего перемирия! Ах, сам Рок надоумил меня дать бал именно сегодня – вся знать Асседо и окрестностей собралась нынче у нас. И мы прямо сейчас и отпразднуем это великое событие!

Купец Шульц хлопнул в ладоши и, не дожидаясь ответа, отворил дверцу повозки.

– Ваше высокоблагородие! – Джоконда подала ему руку.

– Мадам де Шатоди, какой приятный сюрприз! – воскликнул Шульц. – Ах, и вы к нам! И ты, Йерве!

Йерве коротко поклонился, а желание его исчезнуть и провалиться сквозь землю становилось все сильнее с минуты на минуту.

– Сударь, нам бы без церемоний. Мы очень устали с дороги, – попытался Йерве достучаться до радушного хозяина, но толку было мало.

Зита и Фриденсрайх остались в повозке одни. Поглядели друг на друга. Улыбнулся печально Фриденсрайх, блеснула речная галька. Зита отвела глаза.

– Ваша светлость! – приветствовал маркграфа Шульц. – Ах, какое событие! Какая неожиданная удача! А кто эта женщина? Ваша горничная?

Зита вспыхнула бы, будь ее кожа светлее. Фриденсрайх дернул бровью.

– Госпожа Зита Батадам, – представил ее. – Моя… гишпанская кузина. Я лично отвечаю за ее благополучие.

– Ах, сударыня! – Шульц поспешно поцеловал руку Зиты и помог ей выбраться из повозки. – Сколько времени мы с вами не виделись, маркграф? Дай бог памяти – двадцать лет?

– Всего лишь шестнадцать, любезный герр Шульц. А кажется, что все сорок, не так ли?

– Вы совершенно не изменились!

– Вы тоже. Только вот, вспоминается, в прошлый раз вы были блондином.

– О, с тех пор в самом деле утекло очень много воды. Когда же был тот последний раз? Кажется, мы встречались на борту «Грифона». Я снаряжал торговое судно к берегам Португалии, а вы обучали моих матросов базисным навыкам морской обороны. Говорили, что бухта Мар де Палья в ту пору кишела пиратами. – Тут Шульц задумался. – Однако я запамятовал, почему вы тогда проявили ко мне такую милость, ваша светлость.