– Вспомнила лето.

– Нашу незабываемую ночевку в Преображенской гостинице?

– Нашу незабываемую поездку на Анзер.

– Нашла что вспомнить.

Море? Может быть. А может, и нет. Что-то чистое и холодное, как сам Север.

– Я не хочу, чтобы это повторилось, Герман, – прошептала она, прижимаясь щекой к его щеке. – И то, что было позже… осенью.

– Я тоже не хочу.

– Мы сможем этого избежать?

– Постараемся.

Ей не хотелось спрашивать, звонил ли он Ледогорову, она надеялась, что он сам заговорит на эту тему, и Герман, словно прочитав ее мысли, со вздохом произнес:

– Сергей не сказал ничего определенного. Он не считает Литвака квалифицированным специалистом, но мошенником или шарлатаном тоже не может назвать. Не располагает порочащей его информацией. Встречаться с ним отказался, так как не был уверен в том, что имеет право разглашать…

Он умолк, подыскивая слово.

– …тайны древних? – подсказала Нора.

– И мои.

– Твои?

– Ну, ты же слышала вопросы, которые задавал Литвак. Как мне удалось одно, как мне удалось другое… Сергей предполагал, что услышит и эти вопросы среди прочих, ведь именно от меня он получил свиток с загадочными письменами, и не хотел отвечать на них.

– То есть, он решил оставить право выбора за тобой.

– Да. Он не сомневался в том, что Литвак найдет способ встретиться со мной, и тогда уж я сам составлю представление о нем и решу, во что его можно посвящать, во что нет.

– Марго встревожена. Мне это не нравится.

– Мне тоже.

Теперь они оба смотрели на стройную рыжеволосую девушку, которая изо всех сил колотила хлопушкой по коврику, взметая снежные облака.

– И что же делать?

Герман пожал плечами.

– Жить как жили, что же еще.

На две недели они, пусть не забыли о визите любознательного географа-историка-этнографа, но отложили его обсуждение. Затем их озадачил эпизод, который по горячим следам никому не пришло в голову связать с этим визитом, но, как выяснилось впоследствии, связь имелась, причем самая прямая.

Стоял чудесный весенний денек. Солнце не только светило, но и ощутимо пригревало, благодаря чему по всей округе – если не по всему острову, то в поселке уже самым явным образом, – начиналось таяние снега. Вдоль дорог струились блестящие ручьи. Под ногами хрустела ледяная крошка.

Ради такого случая Нора сняла с антресоли новые ботинки из коричневой кожи и завязала вокруг шеи подаренный сестрой сине-бело-голубой итальянский палантин из тонкой шерсти. Марго тоже слегка принарядилась, сменив длинную, ниже колен, дубленку с капюшоном на белую приталенную курточку, из-под которой виднелся воротник голубой кашемировой водолазки.

Смеясь и болтая, все четверо шли вдоль кремлевской стены к Архангельской башне, как вдруг Леонид, бросив взгляд налево, в сторону Святого озера, присвистнул от изумления.

– Это что еще такое?

Он замедлил шаг, потом остановился. Его примеру последовали остальные. Теперь все четверо смотрели на женскую фигурку на противоположном берегу озера.

Незнакомая женщина в темно-зеленой куртке и узких черных джинсах, заправленных в сапоги, снимала их большим фотоаппаратом, по виду профессиональным. В том, что именно они являются предметом ее интереса, ни у кого сомнений не возникало. Да, вокруг было что поснимать: башни и стены кремля, купола Спасо-Преображенского собора, постройки по берегам озера. Но она…

Леонид первый сказал:

– Она фотографирует нас.

А Марго добавила:

– Или одного из нас.

Покосившись на нее, Герман пробормотал «оставайтесь на месте», а сам прошел еще немного вперед. Объектив фотоаппарата перемещался вместе с ним. Он остановился, засунув руки в карманы расстегнутой куртки, пристально глядя в объектив, через который на него смотрели с противоположного берега. Постоял минуту или две и решительно двинулся в обход озера. Разгадав его намерения, шустрая туристка – если только это была туристка, а не журналистка, например, – быстренько убрала свою технику, сделала на прощание ручкой и бросилась бежать. Преследовать ее никто не стал.