– Не говори глупости! – резко оборвал Василько харчевника. – Мы отстоим город!

– Может быть… Спаси нас, Господь!

На том они и расстались. Озадаченный Василько шагал по городу, куда глаза глядят. Хмель уже почти выветрился, и он пребывал в раздумьях. Почему Мокша начал к нему относиться с таким подобострастием, чего раньше не наблюдалось? Неужели ему стало известно…

Нет и еще раз нет! Похоже, Мокша был под впечатлением того факта, что русу-тетрарху присвоили еще и придворный чин спафария. И харчевник действительно прав в том, что в случае бегства из города им вдвоем будет легче. К тому же Мокша обещал возместить все затраты…

Задумавшись Василько не заметил как дошел до самых Золотых Врат. Площадь перед ними была пустынна. Ему много раз приходилось возвращаться с победных походов через эти Врата, и теперь он, закрыв глаза, мог вспомнить каждый камень кладки, каждое изваяние, украшавшие их.

Высокие и мощные, обрамленные колоннадой, Золотые Врата были увенчаны языческим изваянием богини Ники – Победы, а по бокам украшены крестами и начальными литерами имени Христа. На одной их стороне виднелся огромный образ Иисуса в исполинском лунном ореоле, и, казалось, над людским потоком, который вливался в город через Врата, витали его божественные черты, а большие выразительные глаза заглядывали в глубину души каждого человека.

Толпа, в которой смешались люди разных племен и народов, не проходила в ворота, а вваливалась, словно ее кто-то подгонял. Желтолицые венгры с выпуклыми глазами, оборванные сильно загорелые болгары в бараньих шапках, бледные славяне с резкими очертаниями грустных лиц шли за нагруженными повозками, которые тащили серые быки. Эллины, македоняне, албанцы, сицилийцы, капподокийцы, исаврийцы, фригийцы, киприоты, родосцы, критяне шли пешком, ехали верхом, сидели в повозках, искусно сработанных из плетеного тростника, резного дерева, тисненой кожи, которая была обита по краям железными полосками и звенела бронзовыми бубенцами.

За воротами внутри города поначалу тянулись низкие, плохо оштукатуренные дома с крохотными оконцами, вырезанными в серых и розовых стенах. За ними устремлялись к небу высокие двух и трехэтажные виллы с мраморными фигурами, колоннами, витражными стеклами и открытыми прямыми лестницами, окаймленными золочеными перилами. Затем появлялись зубчатые стены монастырей, пышно отороченные зеленью обширных садов, дорожки которых были выложены черным или красным мрамором.

Дальше шли богатые храмы, часовни, молельни, укрывшиеся в глубине переулков. Раздавались резкие звоны симандр[14], призывавшие православных к обедне, и неслышной поступью скользили в храмах молящиеся, подходя к большим иконам, освещенным гладкими восковыми свечами.

Но вот появилась и белая Триумфальная дорога – Аллея Побед, которая пересекала весь город; она тянулась от Золотых Врат до Форума Августа. Дорога вилась между дворцов, бань, площадей, колонн, арок, посеребренных или позолоченных, сверкавших неясными очертаниями в сиянии дня, утопавших в блестящей мгле.

Окаймленная домами бедняков, скудость которых не скрашивалась соседством нескольких богатых домов с оплетенными вьющимися растениями террасами, через город протекала небольшая река Ликос, впадавшая в бухту Элевтерия. Она ужом вилась среди ив, тополей и платанов, густо зеленевших по ее берегам и долине, на склонах которой тянулись пустыри, где пестрели дикие растения: горделивые сине-красные мальвы, едкая крапива с зубчатыми листьями, голубые воловики, покрытый бледно-розовыми цветами шиповник, бузина, пышные чащи кустов, в которых таились шустрые ящерицы.