Андрей молча кивнул…

Венькина мать появилась у них дома через полторы недели после этой встречи. Андрей как раз ненадолго забежал домой, чтобы поспать перед дежурством. Едва он вошел в прихожую, как по ушам резанули сдавленные рыдания, доносившиеся из кухни:

– …Я уж и не знаю, что и думать…

– Андрей, это ты? – послышался с кухни голос матери. – Зайди к нам.

За кухонным столом сидела мать Веньки с красным носом и зареванными глазами и мяла в кулачке мокрый платочек.

– Андрей, это мама Вени Гриценко. Ну ты помнишь… Веня пропал неделю тому назад…

– Да-да, – мелко закивала мать Веньки, – неделю уже. Я уж всех обегала. Из его знакомых ребят никто не знает. Только вроде как Веня говорил, что скоро заработает много денег. Я и к Тане ходила, это его девушка. Так и Таня говорит, что ничего не знает, только мне показалось, она вроде как напугана очень…

Андрей медленно покачал головой:

– Я тоже ничего не знаю. Мы с ним виделись где-то недели полторы назад. Случайно встретились. В старом доме. Деда помянули, поговорили и разошлись.

– Да-да, мне Венечка рассказывал, – вновь закивала его мать, – я поэтому и пришла. А вдруг ты знаешь что-то? Я уж не знаю, что и делать. В милиции говорят – должен месяц пройти, прежде чем заявление примут…

На следующий день, сменившись с дежурства, Андрей отправился к следователю. Он рассказал ему все, что узнал от Веньки. Следователь слушал его, нейтрально отводя глаза. А когда Андрей закончил, поинтересовался:

– А папочки этой у вас не осталось?

– Да нет же. Я же говорю, он мне после обещал отдать…

Следователь кивнул и глубокомысленно задумался.

– Что мне вам сказать, гражданин… информацию вы принесли интересную, но подтверждений ей никаких. Так что тут скорее вам обвинение грозит – за клевету. И не думайте, это я не грожу и не пугаю, а просто констатирую факт. Потому как доказательств у вас никаких. Одни слова.

– Но это же просто! – вскинулся Андрей. – Достаточно проехать по адресам, по которым они людей переселили, и все станет ясно.

– Ездили, гражданин, ездили, – пояснил следователь, – не по всем, конечно, но по многим. И не выявили никаких правонарушений. Все переехавшие довольны предоставленным жильем и претензий к фирме не имеют.

– Да их просто запугали!

– И вы готовы это доказать? – усмехнулся следователь. – Причем в тот момент, когда те, кого вы пытаетесь защищать, будут в голос утверждать, что они всем довольны и всё, что вы говорите, – это просто ваши фантазии?

– Ну… – Андрей запнулся. – Вы же можете…

– Мы можем только то, что написано в Уголовном и Уголовно-процессуальном кодексе. А там написано, что если нет пострадавших и признаков преступления, то нет и самого преступления. А пострадавших – нет. И признаков преступления нам тоже обнаружить не удалось.

– А как же дед?

– А это совсем другое дело, – развел руками следователь, – и никаких железных, юридически выверенных оснований, каковые в любом суде ни один адвокат оспорить не сможет, у меня нет. А твои или, скажем, мои умозаключения я использовать не могу. Потому что если я это сделаю, то любой мало-мальски грамотный адвокат не оставит от моих выводов камня на камне… Пойми, – начал он другим тоном, – вот, скажем, ты машину водишь?

– Можно сказать и так, – угрюмо усмехнулся Андрей, представив свою «машину».

– Что у тебя в цилиндрах горит? Бензовоздушная смесь, так ведь? А что, к примеру, будет, если у тебя в цилиндрах окажется самый что ни на есть лучший бензин, но почти без воздуха?

– Заглохну.

– Вот! – Следователь поднял палец. – Так что какая бы отличная у нас ни была милиция, без воздуха, то есть всемерного содействия граждан, ничего у нас не выйдет. А граждане боятся или не хотят. Мол, ничего не знаю – моя хата с краю. Вы милиция, вы и работайте. А как? Мы же не бандиты, которым никакой суд не указ и никакой адвокат не помеха. И сделать что-то мы можем, только если