Пристав, оставшийся у входа, дежурно выразил соболезнования, когда я поднялась, сдержанно извинился за возню и за опаздывающего нотариуса, без которого он не может завершить процедуру. Пришлось изобразить пока еще хозяйку и улыбаться, надеюсь, вышло не слишком зловеще, потому что подуло и вуаль, которую я убрала, соскользнула на лицо и снова приклеилась к губам.

— Ничего-ничего, я не тороплюсь, — заверила его я, справившись с надоедливым атрибутом скорби. — Вы еще на третьем этаже осмотритесь, там много чего есть. — Предложила исключительно из вредности, но очень вежливо и радушно. — Одно крыло закрыто, но можно просто дверь посильнее толкнуть, замок хлипкий, выскочит с полпинка. Подниметесь, маджен?

— Хладен, мадам Арденн, хладен Лодвейн, — поправил меня представитель исполнительной власти и тоже улыбнулся. Широко, ослепительно и зубасто. Что может быть нагляднее, чем вампир-пристав? Только вампир — налоговый инспектор, наверное.

— О! Знаете, там наверху довольно свежо, так что вам будет даже комфортно, — максимально благожелательно произнесла я, стараясь смотреть на него, но мимо наглых темных глаз. Известно же, что вампиру непременно нужен зрительный контакт с объектом, чтоб эта их странная околоментальная магия сработала.

— Здесь у вас везде… свежо и комфортно, — продолжал улыбаться он.

— Рада, что вам пришлось по душе. Я буду в кухне, если вдруг понадоблюсь.

До двери под лестницей, ведущую в хозяйственную часть этажа, я дошла вполне степенно, но, переступив порожек и эту самую дверь прикрыв, тут же припала плечом к стене и со стоном перенесла вес тела на здоровую ногу. Подышала и так, по стеночке, потащилась к кухне.

Как Бальца мое шуршание в коридоре услышала, не представляю, однако выглянула и едва не на руках меня до лавки донесла, хоть я и не отличаюсь особенно изящным строением. Орчанки вообще сильные.

— Хозяйка, как можно! Чуть насмерть не уходились. Надо было хоть на телегу присесть, — причитала она, устроив меня поближе к столу.

— С гробом?

— А и демоны с ним! — с жаром отозвалась кухарка, экономка и прочая и поспешно покаялась: — Прости Предвечная, охрани Всесветлый. — И на всякий случай через плечо поплевала.

Последнее было как раз нелишним, учитывая, сколько в доме незваных гостей. Вдруг еще кормить их прикажут, а у нас тут никаких разносолов.

Бальца тем временем умудрилась подсунуть парящую и изумительно пахнущую чашку, незаметно избавить меня от перчаток, тесноватой шляпки с вуалью, расстегнуть пальто и взяться за шнурки на ботинках. Я на нее зашикала и сама разулась.

Мне иногда казалось, что я для Бальцы как кукла, которых у нее в детстве не было, а хотелось очень. Она вечно норовила меня одеть-раздеть, причесать, накормить. И если с этим мы еще пришли к разумному компромиссу, то в непременном именовании меня хозяйкой она упиралась, как строптивый ящерок. Первое время мне это было очень странно. Собственно, мне здесь первое время все было очень странно.

Пострадавшие ботинки отправились сушиться, я блаженно вытянула ноги в сторону пышущего жаром очага и с наслаждением отпила из широкой толстостенной чашки. Бальца варила изумительный кофе. Не будь тут кофе, примириться с окружающей действительностью было бы куда сложнее.

— Некромант из Нодлута опять приезжал. Тот молодой, что сиренью нашей восторгался и хороводы вокруг нее водил. Маджен Холин.

«Холин», — мысленно повторила я и попыталась представить, как можно водить хоровод в одиночку, но получалось плохо. Устала, наверное, да и с фантазией не ах.