– Я не умею ничего такого.

– Все ты умеешь. Ты очень хорошенькая и, если бы не скромничала постоянно, была бы шикарной красоткой. Просто будь активнее: смейся, жалей его и говори, какой он умный. За руку подержи, о большем просить тебя как-то неудобно.

Когда Макс с Артемом вернулись, их кофе остыл, и Артем заказал новый. Так что сидели мы еще долго, а выйдя, обнаружили, что на улице уже начало темнеть, и повсюду зажглась нарядная подсветка.

И аллеи, и набережная, и павильоны, и кафе – все светилось мягким, нежно тающим в легких весенних сумерках желтым светом. В воздухе витало предчувствие скорого тепла и приятное волнение. Ветер стих.

Мы неторопливо брели мимо еще закрытого в это время года сезонного кафе, когда возле открытой веранды я заметила двоих плечистых парней в спортивных ветровках с надписью «Russia». Они прижали к деревянным перилам худенького паренька и пытались снять с него рюкзак. Паренек сопротивлялся упорно, но тихо.

– Смотрите, – сказала я ребятам. – Может, в полицию позвонить или позвать кого-нибудь?

Макс с Артемом странно переглянулись.

– У главного входа, – сказал Макс и тут же переместился к фонарному столбу, а Артем, бросив нам «ждите здесь», по-мальчишески развязной походкой направился прямиком к странной троице.

Он подошел к пареньку и обнял за плечи. Тот испуганно шарахнулся в сторону, но Артем удержал его:

– Помощь нужна?

Все трое растерянно уставились на него. У обоих парней были густые, страшные бороды. Только у одного черная, а у другого рыжая.

– Иди своей дорогой, – рявкнул чернобородый.

– Уже пришел, – Артем улыбнулся.

Второй опустил рюкзак:

– Пусть деньги отдаст.

– Что за деньги?

– Мои деньги, – сказал чернобородый. – Из кошелька. Три тысячи.

– Я кошелек нашел, – снимая руку Артема с плеча, сказал паренек. – Вон там, возле столба. Просто поднял, даже не смотрел, что там… А теперь они обвиняют меня, что я забрал их деньги. Но я ничего не брал!

– Сколько? Три? – Артем закатил глаза, словно речь шла о сущем пустяке, полез во внутренний карман и, вытащив оттуда пачку денег, принялся перебирать купюры.

– Не давай им ничего, – паренек удержал его за руку. – Это известная разводка.

Однако при виде денег рты у парней пооткрывались.

– Есть только пять, – сообщил Артем, хитро поглядывая на их лица.

Он так махал этой пачкой, что выхватить ее ничего не стоило.

– Можно и пять, – рыжебородый осмотрелся по сторонам, проверяя, много ли людей вокруг.

На несколько секунд остановил на нас взгляд, но, когда Артем сказал: «А хотите десять?» – моментально отвлекся.

– Ну.

– Тогда нужно извиниться. Сначала перед ним, – он похлопал паренька по спине. – А после передо мной. Только как следует. Так, чтобы я поверил. С чувством подлинного раскаяния и самоуничижения.

Парни переглянулись.

– Само что? – переспросил чернобородый.

– Критического снижения уровня самооценки, проявляющегося унижением своей личности, – охотно пояснил Артем. – Ну, то есть вы должны совершенно искренне признать, какие вы наглые мрази и кидалы.

Рыжий резко выбросил руку вперед, но Артем быстро отпрянул, сделал пару шагов назад, ловко перемахнул через доходящие ему до пояса перила и остановился возле ряда деревянных уличных столиков.

– Не хотите, как хотите. Никто не навязывается, – он кивнул пареньку, давая понять, чтобы тот уходил.

Однако бородачей больше не интересовала их недавняя жертва. Оба, медленно приближаясь, смотрели только на Артема.

Черный, перегнувшись через перила, попытался ухватить его за куртку, но Артем, увернувшись, громко и нахально рассмеялся. И рыжий, уже не скрывая воинственного настроя, тоже кинулся к нему. Артем легко запрыгнул на лавку, с нее – на столик, перебрался на следующий и соскочил с уличной стороны на некотором расстоянии от парней.