***

- Ты почто животину чуть не убил? – обратился к вошедшему воеводе.

- …??? – с недоумением уставился он в ответ, а на лице проступило явственное, никого вроде сегодня ещё не прибил, но тока прикажи – сей момент.

- Да никого и не надо! Я про Мурку. Ты знаешь, какая вира за неё! – проговорил, поглаживая предмет разговора.

Понимание в его лице появилось, но промолчать оказалось предпочтительнее. Бывали прецеденты. Откроешь рот, а нарвешься на мою лекцию о ценности и полезности сего зверя. Церковники это давно поняли и продавили, в своё время, огромную виру за их кражу. Она была, как за рабочего вола!

Откуда-то из угла раздался писк. Это проснулся один из шести пушистых клубков. Мурка естественно сорвалась и понеслась к своим чадам. Они толком ещё не ходили, но на мир уже смотрели широко распахнутыми глазами. Она окотилась не в первый раз. Из первого окота, одного я подарил своим нянькам. Столько не от жадности, они теперь одна сатана. Это оказался кот и вырос наглющим, стараниями Таисии.

***

1Тысяча пятьсот тридцать девятый год принёс много перемен. Не только незаконное свержение одного и возведение другого митрополита Иваном Шуйским. К слову сказать, Прохор-то обещание выполнил и нашёл-таки розмысла. Звали его Фёдор Савин из Угличского уезда, и был он средним сыном помещика под Устюжно-Железопольским. От него-то и узнал, с удивлением, что там железом занимаются зело и мастеров оружейных имеется многие.

Взялся он за эту мою задумку всерьёз. Даже куда-то ездил. Только за лето тысяча пятьсот тридцать девятого года было построено одиннадцать домниц. Чугун никак не давался.

- И как, скажите, его случайно получили? – воскликнул в сердцах, однажды.

Его никак специально-то выплавить не выходило. Уже думал, что всё, писец котёнку, но Фёдор упорствовал и клялся, что всё путём.

- Чушки, вона, какие отменные! – начинал он доказывать, демонстрируя блины, извлечённые из разрушенных домниц.

По ним, кстати, и определились с высотой расположения отверстий летков. И опять не сразу. По совести, чугун-таки получался, и даже первые отливки были. Но как уже упоминалось, мало и не долго. Но процесс, почему-то завораживал нашего розмысла, да и не только его. Притом, что сам чугун никого не удивлял, вот что меня приводило в недоумение.

И вот, уже осенью, перед самыми холодами, из Тулы прискакал гонец. После прочтения грамотки, сам чуть туда не улетел, но Великий Князь, за здорово живёшь, не может сорваться с места, по своему желанию. Второй день мне душу выматывал Иван Семенович Пересветов. Он много лет служил в различных европейских армиях, был дипломатом. После встречи с русским послом в Молдавии решил стать российским подданным и в тысяча пятьсот тридцать девятом году переехал в Москву.

Он, по его собственным словам, выехал в Россию с Запада потому, что услышал пророчества «многих мудрецов», что царь будет вводить «во всем царстве своем правду великую», а сам хотел при этом «за веру христианскую и за честь государеву пострадати и главу положити».

- И зачем только согласился с Таисией послушать сего мудрого человека? Очередной страдалец за правду, – думал я по-началу, но по мере того, как вслушивался, стал просто диву даваться.

- Бог не веру любит, а правду, ибо и бесы веруют, но правды не творят…, – проговорил он, не в первый раз, но видно выражение ему нравилось.

- А пойдёшь ко мне розмыслом?

Правда, солидно не получилось. Голос-то детский. Но как говорится, молодость — это такой недостаток, который с возрастом быстро проходит.