Я слегка пригнулся, чтобы поймать ее взгляд. Она посмотрела на меня, и дыхание сперло. Ее глаза стали еще больше. Блестели, как у куклы, переливаясь золотыми оттенками. Слипшиеся мокрые ресницы и бусинки слез в уголках.

– Я подумала, что смогу исправиться, но мы чуть не утонули. Снова из-за меня. Пожалуйста, иди, если хочешь. Честно, я поговорю с дядей, чтобы он не трогал тебя, если откажешься.

Меня осенило. Так она была такой странной, потому что я напугал ее? Сказал, что она мне в тягость, и попросил молчать? Черт, ну я и осел! Конечно, я сказал то, что хотел… Но это было не совсем то, что нужно. Точнее, вообще не то. И мне стало стыдно.

Я посмотрел на ее ноги. Они были все израненные и в синяках, потому что, когда очередная волна накрыла нас, Алесса оттолкнулась от кораллов, чтобы всплыть, а не от дна, как я.

Я потянулся к аптечке, которую принес с собой. Каждый серфер имеет подобную на всякий случай. Мы же спортсмены.

Затем подхватил испуганную Алессу и опустил на доску, лежавшую на песке. Сам я сел, положив ноги девушки себе на колени, и принялся обеззараживать мелкие раны.

– Это не так, – произнес я. – Ты не настолько меня бесишь.

Хилл подняла голову и удивленно посмотрела.

– Я сам согласился тебя курировать. Прости. Не думал, что мои слова так тебя заденут. Я просто хотел сказать, чтобы ты меньше паясничала.

Я сжал ее ступню, пройдясь по ней пальцами в прохладном обеззараживающем креме. Деловито надул губы, глянув на девушку исподлобья.

– Прости, мелкая. Ладно?

Она поежилась, сделав вид, что задумалась. Но я заметил! Заметил, как ее губы тронула легкая улыбка.

Хилл кивнула.

Я шлепнул ее по колену, и она подскочила от неожиданности. На ее вопросительный взгляд я нахмурился.

– И не тупи больше! Я твой куратор, я за тебя отвечаю. Если у тебя проблемы – неважно, бесят они меня или нет, – ты идешь ко мне. Если что-то болит – ты идешь ко мне. Ты вообще почти всегда со мной, поняла? Я тебя учу, тренирую. Все ясно?

Подавляя смущенную улыбку, Лисс кивнула. Я скривил губы, делая недовольный вид.

Потому что старался скрыть и свою улыбку тоже.

– Прекрасно, теперь валим отсюда. Я чертовски проголодался. Хочешь самой вкусной лапши в мире?

Я поднялся, а Алесса подскочила и запрыгала от радости.

– Да! Круто, я ужасно голодная.

Пока она прыгала как чокнутая, я поднял доску и потащил ее к бунгало. Этот вихрь платиновых волос пронесся мимо меня, шлепнул по заднице и кинулся ближе к дороге. По пути Алесса подняла свою одежду и натянула на себя.

– А цветочек был красивый, кстати! Жалко, что волной смыло.

Я устало вздохнул, мысленно подумав: «Ну и дикая».

Через мгновение нагнал ее, потрепав по светлым волосам и взяв за локоть, чтобы она случайно не бросилась под машину.

Очередное лето на Гавайях началось у меня вместе с ней. Был июнь – мне предстояли целые месяцы с этой чокнутой.

– Ударь меня.

– Нет.

– Я сказал: ударь!

– Я должна бить грушу!

Я зло глянул на Хилл. Маленькая засранка никак не слушалась меня. Я плотно сжал губы и шумно втянул носом воздух.

– Деточка, – учтиво произнес я, – если ты будешь бить грушу, я никогда не пойму, как сильно ты бьешь. Ударь меня – мне все равно ничего не будет от твоих обезьяньих рук.

Мы стояли в одном из спортивных корпусов. Жара не щадила никого, и солнце изнурительно пекло, без облаков и прохладного ветра. Знойный горячий воздух обжигал кожу, а высокие массивные пальмы даже не пошатывались – было совершенно безветренно.

Но в просторном корпусе был кондиционер, который охлаждал воздух. Одна длинная стена полностью состояла из стеклянных поворотных модульных дверей, поэтому открывался вид на зеленую сочную траву на территории университета. Там почти никого не было – все сидели в корпусах или находились в пляжных бунгало.