«Дико привлекателен». Последние слова не понравились Санни, но от правды никуда не деться. Есть в нем что-то необузданное, дикое... Она живо представила себе его худое, какое-то хищное лицо и гриву черных волос. Глаза, глубоко посаженные темно-зеленые, которые смотрят прямо в самую душу. И даже тяжелые верхние веки не придают ему сонный вид; кажется, что он просто задумался.

Хитклифф[1], подумала она и снова улыбнулась. Из двух сестер Стоун романтичной считалась не она, а Либби. Это Либби всегда интересуют душевные качества. Ей, Санни, хватает и содержимого головы.

Она рассеянно набросала портрет Джейкоба. В нем есть что-то странное, чужое, размышляла она, прорисовывая черные брови и длинные ресницы. И самое неприятное – невозможно понять, что именно в нем не так. Он скрытен, уклончив, эксцентричен. С этим еще можно смириться – только бы понять, что именно он скрывает. Может, он попал в беду? Совершил нечто такое, из-за чего пришлось срочно собрать вещи и искать себе пристанище, тихое, отдаленное место, где можно спрятаться?

А может, все и в самом деле просто и он говорит правду? Он приехал повидать брата и, наконец, познакомиться с его женой.

Нет. Окидывая критическим взором свой набросок, Санни покачала головой. Возможно, он действительно соскучился по брату, и все же он говорит ей не все. В лучшем случае – полуправду. Джей-Ти Хорнблауэр что-то замышляет. И рано или поздно она обязательно выяснит, что у него на уме.

Пожав плечами, она отложила блокнот. Для ее интереса к Джейкобу Хорнблауэру есть достаточно веские основания. Ей хочется знать, что у него на уме. Санни решительно встала и вышла на кухню.

– Ты что это здесь делаешь?!

Джейкоб резко вскинул голову. Перед ним на столе были разложены детали тостера, обильно усыпанные хлебными крошками. В ящике рабочего стола он нашел отвертку и, судя по всему, получал огромное удовольствие от работы.

– Вот, хочу починить.

– Да, но...

– Ты что, любишь горелый хлеб?

Санни прищурилась. Ее пальцы, длинные, гибкие и умные, коснулись отвертки.

– Ты в этом разбираешься?

– Возможно. – Он улыбнулся. Интересно, что она скажет, если он сознается, что за час разобрал и снова собрал многопротокольный коммутатор? – Ты что, мне не доверяешь?

– Нет. – Она поставила на плиту чайник. – Правда, тут трудно что-нибудь испортить... По-моему, его уже пора выкидывать на свалку. – Будь снисходительнее, напомнила себе Санни. С ним надо держаться дружелюбно. Тогда он не успеет подготовиться к неожиданным выпадам с ее стороны. – Чаю хочешь?

– Да! – Не выпуская из рук отвертки, Джей-Ти следил, как она переходит от плиты к шкафчику и возвращается обратно. Природная грация в сочетании с силой – опасное сочетание. Он невольно залюбовался ею. Как красивы и вместе с тем экономны все ее движения! В ней угадывается бывшая танцовщица или спортсменка. И еще она очень, очень женственная.

Почувствовав на себе его пристальный взгляд, она обернулась через плечо:

– В чем дело?

– Ни в чем. Мне приятно на тебя смотреть. Не зная, что ответить, Санни принялась разливать чай.

– Кекс хочешь?

– Да, пожалуйста.

Она придвинула ему маленький шоколадный кекс, завернутый в прозрачную бумагу.

– Если хочешь на обед чего-то посложнее, готовь сам. – Она поставила на стол чашки и села напротив. – Кстати, а сантехником тебе работать не приходилось?

– Кем-кем?

– У меня кран протекает. – Санни невозмутимо сорвала обертку со своего кекса. – Я собиралась заткнуть течь тряпкой, чтобы ночью спать спокойно, но, раз уж в моем распоряжении оказался такой специалист, могу дать тебе гаечный ключ. – Она откусила кекс и зажмурилась от удовольствия. – Я тебя кормлю, а ты взамен мне что-нибудь починишь. Так и договоримся.