Их отношения можно было охарактеризовать словами Энштейна, что все относительно. Все относительно меня, дорогая.

– Смотри, твой опять крутится вокруг декольте. Как ты это терпишь?! Лучше сдохнуть, чем жить так, – шептала ей на ухо еле знакомая дама.

– Я наслаждаюсь, – защищала до последнего своего мужа Надежда. Все русские женщины так поступают. Они не выносят сор из избы, так и стоят с полными пакетами в дверях.

– Ты просто мазохистка.

– Но я его люблю.

– А он нет.

– Я знаю, – сказал ее все еще красивый, но обветренный профиль. Морщина выдала усталость и перечеркнула красоту Нади. – Невозможно скучный вечер, – сказали ее невозможно огромные глаза.

Лев не относился к ней как к львице, скорее как к скотине, на которую охотился. В принципе, он так относился ко всем женщинам, которые не устояли перед его опытом.

– Да, на редкость скучный, хотя уже второй бокал, – согласилась подруга. – Тебе идет это платье. Ты чудо как хороша, – повторяла она, пытаясь зарядить хоть капелькой самолюбия Надю. Про чудо было сущей правдой. Большие глаза, которые смотрели из-под челки, таили в себе очарование и улыбку.

По белому платью были разбросаны лепестки, которые Лев не мог не заметить в тот день, много лет назад, когда впервые увидел Надю. Она гуляла с подругой в Летнем саду. А он долго шел сзади, пока не собрался с духом и не подошел.

– Добрый день. Меня зовут Лев.

– Серьезно? А меня пантера, – прыснули девушки смехом на его смелость.

– Позвольте вам предложить руку и сердце?! – пришлось ему сразу менять план и доказывать свою состоятельность. Он смотрел на Надю.

– Вы хотели сказать – лапу? – продолжала надсмехаться над царем зверей подруга Нади.

– Лапу? – не сразу понял подвох молодой человек.

– Ну вы же лев? …или не лев? Вы уж определитесь.

– Ну, да, – вяло улыбнулся сбитый летчик, будто в него попала браконьерская пуля, и теперь если он даже выживет, то его все равно выкинут из стаи, и до конца своих дней льву придется хромать одиночеством по саванне в поисках хоть какой-нибудь падали, волоча за собой раненую гордость.

– Надя, ты сердце берешь или руку? – снова рассмеялась та из подружек, которую Лев никогда бы не взял в свой прайд.

– Это все анатомия, а поступки-то будут? – попыталась вторая подруга дать шанс молодому Льву. Она слышала, как огрызается его сердце, ему нужны были подвиги, которые он смог бы бросить к ее ногам.

– Конечно. Что желаете?

– Чтобы все было в шоколаде, – снова включилась не Надя.

– Непременно, – стал оглядываться юноша, пока не нашел ларек с мороженым, от которого их разделял пруд с лодками.

– Вы вплавь? – не унималась не Надя.

Мысленно Лев уже нырнул в пруд, эффектно проплыл под водой на другой берег, в то время как на этом берегу уже начали вздыхать и беспокоиться дамы, но скоро он их успокоил, показавшись из-под воды и помахав рукой. Он живо представил, как долго ему, словно мокрой кошке, придется потом отряхиваться от воды, к тому же плыть обратно с мороженым не представлялось никакой возможности, кому интересен мужчина с подмоченной репутацией, пусть даже Лев, в общем, воду он сразу отмел.

– Легко. – Рванул юноша, словно спринтер со старта, он полетел по дорожке и скрылся за поворотом. Пыль, поднятая им средь бела дня, недоумевала.

Он обогнул пруд и через шесть минут уже был у ларька. Купил там мороженое и поспешил обратно.

– Здорово ты его отшила, Женька.

– Думаешь, не вернется?

– Не уверена. – Очень хотела Надя, чтобы он вернулся. Это не была любовь с первого взгляда, это была любовь к мороженому.