Но этого было мало.

Я мрачно подумывал, что придется-таки продать Оскара, чтобы оплатить первый семестр. Но как быть со вторым? Джо Храбрец, герой Америки, всегда приходит в кампус с пятьюдесятью центами и золотым сердцем, а после серии подвигов становится членом студенческого общества «Череп и кости» и обладателем кругленькой суммы в банке. Но какой из меня Джо Храбрец? Что толку поступать, если после Рождества придется бросить? Может быть, умнее отложить это дело на год и познакомиться с кайлом и лопатой?

А есть ли у меня выбор? Единственный вуз, в который я наверняка могу поступить, – это университет штата. Но там некстати разразился скандал, поувольняли профессоров и попахивает потерей лицензии. Ну не смешно ли – вкалывать несколько лет ради бесполезного диплома, выданного опорочившим себя университетом?

Впрочем, этот университет и до скандала считался второсортным.

Ренесселеровский политехнический и Калифорнийский технологический отшили меня в один и тот же день. Первый прислал стандартный отказ, а второй – письмо с вежливым объяснением, что этот вуз не в состоянии принять всех абитуриентов.

Мало того, раздражали всякие мелочи. Единственным утешением после того телешоу служили пятьдесят баксов. Человек в скафандре посреди студии и так выглядит по-дурацки, а ведущий вдобавок пытался веселить зрителей, стуча в стекло шлема и спрашивая, там ли я еще. Очень смешно. Он спросил, что я собираюсь делать со скафандром, а вместо моего ответа пустил в эфир запись с какой-то чушью про космических пиратов и летающие тарелки. Половина жителей городка поверила, что голос – мой.

На это можно было бы и наплевать, если бы снова не появился Туз Квиггл. Он где-то пропадал все лето, может, тянул срок, но на следующий день после шоу уселся напротив стойки с газировкой, уставился на меня и спросил громким драматическим шепотом:

– Слушай, это не ты ли, часом, знаменитый космический пират и телезвезда?

– Что будешь пить?

– Надо же! А можно автограф? В жизни не видал живого космического пирата!

– Заказывай, Туз. Или освободи место.

– Шоколадный солодовый, коммодор, – только без мыла.

Туз «шутил» всякий раз, как появлялся в магазине. Лето было страшно жаркое, и вскипеть было легче легкого. В пятницу накануне Дня труда у нас сломался кондиционер, слесарь не пришел, и я провел за починкой три жутких часа. В результате испортил свои лучшие штаны и умылся пóтом.

Я отстаивал последние часы за стойкой и мечтал о ванне, когда Туз ввалился в магазин, развязно меня приветствуя:

– Кого я вижу! Это же Капитан Комета[4], Гроза Звездных Путей! Где же ваш бластер, Капитан? И вы не боитесь, что император Галактики оставит вас после уроков за беготню без штанов? Гы! Гы! Гы!

Девчонки возле стойки захихикали.

– Отвали, Туз, – устало сказал я. – Жарко сегодня.

– Так вот почему ты не надел резиновые подштанники!

Девчонки снова захихикали.

Туз самодовольно ухмыльнулся и продолжил:

– Слушай, малец, раз уж обзавелся клоунским балахоном, почему не носишь его на работе? Представь рекламу в «Горне»: «Есть скафандр – готов путешествовать!» Гы! Гы! Гы! Или можешь подрабатывать пугалом на огороде.

Девчонки заржали. Я досчитал до десяти, потом еще раз – по-испански, потом – по-латыни и резко проговорил:

– Так чего тебе, Туз?

– Как обычно. И шевелись – у меня свидание на Марсе.

Мистер Чартон вышел из-за своего прилавка, присел за столик и попросил холодный лимонный коктейль. Конечно, я обслужил его первым. Это остановило поток остроумия и, возможно, спасло Квигглу жизнь.