А чаще и вовсе коленно-локтевых. То есть нагнуть девчонку в углу или туалете клуба, задрать юбку и трахнуть. Все, на этом наши отношеньки заканчивались.

Толкаю дверь.

Мелкая сидит. Как только захожу, подпрыгивает и в угол забивается. Ничего, пусть боится. Так не обнаглеет. Тут у нас не санаторий. Прохожу вглубь, сую руки в карманы джинсов.

– Как себя чувствуешь? – сухо спрашиваю.

Молчит. Глаза только таращит. Губы свои пухлые жует. Невольно рассматриваю ее лицо. Миленькая, хоть и тощая, как спичка. Под глазами мешки синющие, бледная.

– Я спросил, как чувствуешь себя, – рычу, – глухая, что ли?

– Нормально, – вижу, как дрожит вся.

Пиздит.

– А если правду? – подхожу ближе, она вообще в самый угол забивается, обнимает себя руками.

– Не трогайте меня! – всхлипывает. – Я не знаю… ничего не знаю! Пожалуйста…

Хмыкаю, смотрю на нее. Хочу сделать шаг, но внезапно в ногу что-то впивается. Шиплю от боли, опускаю взгляд. Моток шерсти, когтями вцепившись в мою лодыжку, ползет вверх.

Я ему дерево, что ли?!

– Ты не ахуел часом, шерстяной? – хочу вышвырнуть зверюгу в окно, но рука не поднимается.

Срываю кота со своей ноги, держу за холку. Он висит, смотрит на меня своими тупыми глазами.

– Отдайте, пожалуйста, – Аврора тихо просит, – не трогайте его! Он не специально… Хэппи просто играет!

Ее голос дрожит, девчонка безумно боится за этот рыжий моток шерсти. Да не трону я его, блядь! Зачем тогда в ночи катался в ближайший зоомагазин черти куда?

– Я не… – тихо произношу, ахуевая от собственного желания оправдаться перед девчонкой, – в общем, забирай свой моток шерсти. И без глупостей!

– Я поняла, – тихо говорит, а у меня почему-то сердце сжимается.

Спокойно, Арс. Это все может быть лишь мастерской игрой. Как ее отец к нам внедрился, а затем забрал бабки и свалил, так и она прикидывается ромашкой, чтобы сбежать.

Разворачиваюсь и делаю пару шагов к двери.

– Простите, Арсений? – тихо зовет меня, голосок уставший и больной.

– Что? – не поворачиваюсь.

– Мне нужно в университет… там важная практика, и… – она запинается, начинает кашлять.

– Ты ничего не перепутала? – всеми силами давлю в себе жалость к этой девчонке. – Это не дом отдыха, Ава. Не надо думать, что мы какие-то лохи, которых можно милой мордашкой купить…

– Я не… я ничего, – захлебывается слезами, – меня отчислят… пожалуйста!

– Нет, – рычу, затем выхожу.

Придумала, блядь! Иду в свою комнату, громко хлопаю дверью. Этот взгляд ее невинный перед глазами стоит. Какова актриса! Вся в папашу!

– Сука! – бью кулаком в стену, не могу понять, откуда это жжение в груди.

Так и хожу почти час из одного конца комнаты в другой. Как зверь в клетке. И ведь внутри сидит это чертово желание… никуда не деться от него! Сука…

Спускаюсь на первый этаж, иду в домик охраны. Часть из них патрулирует территорию особняка,

– Так! – гаркаю, они подходят ко мне. – Найдите мне телефон ректора универа, в котором учится Ава. И рычаги давления на него. У вас пятнадцать минут. И выясните все о том, кто поджег квартиру Лукиных. Выполняйте.

– Босс! А девчонку… можно… ну… – гогочут.

– Нельзя! Даже взглядом ее не трогать, ясно? – и снова не понимаю, почему так отчаянно защищаю Аврору. – Узнаю, пойдете на корм собакам, понятно?

– Угу, – расстраиваются.

Возвращаюсь в дом. И спустя десять минут мне приходит личный номер ректора. Отлично. Ладно, Ава, я помогу тебе. Только в этот раз.

Звоню.

– Да? – слышу голос пожилого мужчины. – Алло?

– Слушай сюда. Лукина Аврора сейчас на больничном, – ледяным тоном говорю, – и никаких санкций к ней не применять…