10. Глава 10

— Я не могу так… сразу. Я не готова.

Пячусь назад, вот только ключи у Олега, мы здесь одни, уже ночь на дворе.

— Ты уже потекла, так что не надо церемоний.

— Мне нужно к дочери.

— Она спит, позже зайдешь.

Олег разминает шею, и садится в большое кресло, сканируя меня ожидающим ответа взглядом.

— Опустишься до насилия? Так будет?

Не знаю, почему так говорю, не знаю!

Нервы натянуты до предела, не то чтобы я не готовилась, я вообще этого не ждала! И дело не в том, что на мне старый лифчик, нет, но просто… я не знаю уже его. Пять лет прошло, Олег изменился, да и я, наверное, тоже.

— Чушь не неси, мы сделку заключили, так что не надо строить из себя жертву! Ты уже взрослая девочка, Яна.

Киваю, Олег прав. Я сама на это пошла. Неважно, почему и зачем. Так надо.

— Хорошо. Одна ночь? То есть один раз? – выторговываю.

Олег усмехается, и я ловлю опасный блеск в его глазах. Взгляд стал намного темнее, такой синий… как море, как океан.

— До операции Александры месяц, и ты будешь приходить ко мне этот месяц, Яна. Каждую ночь. Каждую.

— Ты слишком многого просишь.

— А во сколько ты оцениваешь жизнь своей дочери?

— Ты же знаешь, что у меня нет выбора, Олег! Ты знаешь сам, что я все сделаю, все! Как я могла любить тебя когда-то? Ненавижу тебя… – взрываюсь, сердце стучит где-то в горле. Он меня в угол загнал, как мышку.

— Я тебя тоже ненавижу. И хочу. На колени! Повтори то, что ты хочешь от меня. Живо!

Кажется, такого унижения я еще не испытывала, но Холодов не шутит. Приказывает, говорит на полном серьезе.

Это ему нравится. Нравится видеть меня в таком положении, зависимую, понимающую, что жизнь собственного ребенка в его руках врача.

Стискиваю зубы и сглатываю, медленно опускаюсь на колени перед бывшим. Дрожать почему-то начинаю, поднимаю на Олега глаза. Все расплывается от слез… Больно.

— Я не слышу. Что тебе надо?

— Спаси моего ребенка, Олег… – тихо, на выдохе, стоя перед ним на коленях, видя, как загораются его темные глаза. Победа, похоть, торжество. Холодов победил. Конечно.

— Ты меня умоляешь?

Складывает крепкие руки на груди, откидывается на спинку кресла. Чертов хозяин положения, и кажется, что сейчас хозяин мира.

— Да. Я тебя умоляю. Олег, пожалуйста, спаси мою дочь! Саша маленькая, она хочет жить!

Глаза в глаза, Холодов довольно кивает. Ему нравится это – видеть меня у своих ног, хотя мне не стыдно. Я буду ноги ему целовать, если попросит, лишь бы Сашенька жила.

— Какая послушная гулящая жена, — добавляет, а затем коротко кивает на кушетку. — Снимай тряпки и ложись.

— Здесь? Разве нет другого места…

— А тебе разве не все равно где? По-моему, шлюхам без разницы.

Шлюхой назвал. Больно, неприятно, так уверенно говорит об этом, что невольно сама задумываюсь. Олег ведь и правда так думает на полном серьезе.

Молчу, нечего мне ему сказать, нечем уколоть, нечем укусить.

Отворачиваюсь от него. Слышу, как Олег подошел и остановился прямо позади меня. Близко. Опасно близко.

Рывок, и я сдираю с себя свитер, снимаю майку, следом опускаю юбку. Холодов смотрит. Молча, доволен как слон, кажется, его это забавляет.

— Дальше! – командует, заставляя меня вздрогнуть всем телом.

Он прикоснется ко мне сегодня. Когда-то я с ума сходила от его рук, а теперь не знаю, какие они. Кажется, он умеет делать больно. Руки хирурга всегда очень сильные, цепкие, умелые.

Касаюсь резинки трусиков, но не могу полностью раздеться перед Олегом. Мне стыдно. Я даже живот от него прикрываю. Не знаю почему, раньше не стеснялась, а теперь… после родов я не уверена в своей фигуре, грудь больше стала, да и бедра, чего скрывать, хотя я себе нравлюсь.