Корабли, обрушивающиеся с края земли. Драконы.

Оскар встал из-за стола. Задание было выполнено, листок заполнен буковками, которые оставалось сдать учительнице на проверку. И все.

Часы показывали начало восьмого. Может, девочка уже вышла? Он прижался к стеклу, сложив ладони ковшиком перед глазами, и всмотрелся в темноту. Вроде бы на площадке кто-то есть.

Он вышел в коридор. Мама сидела в гостиной и вязала то ли на спицах, то ли крючком.

– Я выйду ненадолго.

– Что, опять? Мы же договорились, что я проверю твои уроки.

– Да. Только попозже.

– Там Азия?

– Что?

– Твое домашнее задание. Вы же сейчас Азию проходите?

– Вроде да. Чунцин.

– Это где? В Китае?

– Не знаю.

– Как это не знаешь? Но…

– Я скоро приду.

– Ладно. Осторожнее там. Шапку взял?

– Да.

Оскар засунул шапку в карман куртки и вышел. На полпути к детской площадке глаза его привыкли к темноте, и он разглядел девочку на вершине горки. Он подошел и встал у ее подножия, не вынимая рук из карманов.

Что-то в ней изменилось. Она по-прежнему была одета в розовый свитер – у нее что, другого нет? – но волосы были уже не такими свалявшимися. Гладкие черные пряди струились вдоль лица, повторяя малейшие движения головы.

– Здорово!

– Привет.

– Привет.

Больше никогда в жизни он не будет говорить «здорово!» – настолько дико это прозвучало. Девочка встала.

– Лезь сюда.

– Ага.

Оскар поднялся наверх по лестнице, встал рядом, осторожно потянул носом воздух. От нее больше не воняло.

– Теперь лучше пахнет?

Лицо Оскара залилось краской. Девочка улыбнулась и протянула ему что-то. Его кубик Рубика.

– Спасибо.

Оскар взял кубик, посмотрел на него и не поверил своим глазам. Пригляделся, насколько это было возможно в темноте, покрутил в руках, разглядывая со всех сторон. Кубик был собран. Каждая сторона была своего цвета.

– Ты что, разобрала его?

– Как это?

– Ну, разломала, а потом собрала как надо.

– А что, так можно?

Оскар покрутил кубик, проверяя, не разболталась ли какая-нибудь грань после того, как его разобрали и снова собрали. Он и сам так однажды сделал, поражаясь, как быстро лопается терпение оттого, что не можешь собрать этот чертов кубик. Правда, после этого кубик был как новый. Но не могла же она его просто взять и собрать?

– Ты точно его разобрала!

– Нет.

– Ты же его раньше даже не видела?

– Нет. Было здорово. Спасибо.

Оскар поднес кубик к глазам, будто надеясь, что тот расскажет ему, как это произошло. В глубине души он был уверен, что девочка не врет.

– И сколько же у тебя это заняло времени?

– Несколько часов. Сейчас собрала бы быстрее.

– С ума сойти.

– Это не так уж сложно.

Она повернулась к нему. Зрачки такие огромные, что радужки почти не видно. Свет фонарей отражался в темной глубине, будто в ней таился целый город.

Горло водолазки, натянутое до самого подбородка, лишь подчеркивало ее мягкие точеные черты, и она походила на… персонажа комиксов. Кожа, черты лица были словно деревянный нож для масла, отшлифованный нежнейшей шкуркой до тех пор, пока дерево не станет гладким, как шелк.

Оскар прокашлялся:

– Сколько тебе лет?

– Как ты думаешь?

– Четырнадцать-пятнадцать.

– Я выгляжу на пятнадцать?

– Да. Вернее, нет, но…

– Мне двенадцать.

– Двенадцать!

Ура! Похоже, она все же была младше Оскара, которому через месяц исполнялось тринадцать.

– А когда у тебя день рождения?

– Не знаю.

– Как это – не знаешь? Ты что, день рождения не празднуешь?

– Нет, не праздную.

– Но твои родители должны же знать!

– Нет. Моя мама умерла.

– Ого. Ничего себе. Отчего?

– Не знаю.

– А твой папа – тоже не знает?

– Нет.

– И тебе что, никогда подарков не дарили?