Распад идеологической структуры представлений о революционном процессе сопровождался растущей неоднозначностью понимания причин или мотивов революции. От чисто марксистско-ленинской трактовки революции массовое сознание движется к характерным для путинской риторики «стабильности» и «сильному государству» (но воспринятым только в негативной форме, как скрытому предостережению: слабая власть – исток и причина всех постигших Россию бед).

Явно обозначились три основные версии революции: консервативная – безответственные демагоги и политические авантюристы – либералы, революционеры разрушили великое государство; советская – терпение народа к концу империалистической войны было исчерпано, эксплуатируемые классы восстали, Ленин основал небывалое в истории социалистическое государство рабочих и крестьян; идея внешнего геополитического заговора с целью разрушения русского государства, которая в последнее время звучит все более отчетливо (кандидаты на роль врага меняются в зависимости от политической конъюнктуры: Великобритания, Германия, США и другие западные державы, боящиеся сильной и великой России).

Таблица 118.2

Как вам кажется, что главным образом привело к Октябрьской революции?

Множественный выбор; ранжировано по марту 2017 года.

Наиболее убедительная для основной массы населения версия, объясняющая «революцию» (свержение самодержавия и захват власти большевиками), сводится главным образом к «тяжелому положению трудящихся». Сила такого объяснения обусловлена не только привычностью этого взгляда на человека, но и проекцией сегодняшней ситуации на прошлое – неудовлетворенностью патерналистских ожиданий в отношении социальной политики российского руководства. Государственный патернализм, легитимационный базис принципиально дефицитарного социалистического социума, в постсоветское время разбавился идеологией «потребительского общества», представляющей собой не более чем продолжение материалистического понимания человека и истории. Такое объяснение революции было вполне привычным для основной массы населения. Более сложные и несознаваемые причины этого заключаются в том, что российское общество сохраняет и воспроизводит себя как бедное (по инерции все еще дефицитарное по своим ценностям) общество или общество бедных людей. Экономический детерминизм оказывается одним из важнейших источников нигилистических представлений о природе человека, внедренных советским марксизмом. Он был идеологической посылкой реформ, проводимых Егором Гайдаром. Советская пропаганда, школа, искусство и литература практически вычеркнули все, что касалось темы свободы, поднятой Февральской революцией, и состояния общества в тот недолгий период. Приоритеты материальных запросов отражают иерархию представлений о ценностях сегодняшнего российского человека, для которого гарантированный уровень потребления оказывается гораздо важнее защиты от властного произвола.

Но такое «экономическое» или «классовое» объяснение причин революции год от года теряет силу (доля разделяющих подобные взгляды сократилась с 66 до 50 %). Наряду с ним укрепляются варианты, акцентируемые и усиленно навязываемые нынешним режимом, в советское время бывшие лишь второстепенным дополнением к базовой версии: «слабость правительства», «слабость власти» (рост за четверть века с 36 до 45 %; по своей значимости эти причины почти сравнялись с «классовыми») и «заговор врагов русского народа» (рост с 6 до 20 %). Первый из этих мотивов отражает страх (реальный или наигранный, используемый для подавления оппозиции) нынешнего руководства перед опасностью «цветных революций». Он – продукт сравнительно недавнего времени, путинского правления, эпохи «стабильности» и «борьбы с экстремистами» и пр. Второй – очень давний по своему происхождению (он возник в среде монархистов и черносотенцев еще в начале века и был доминирующим у русских эмигрантов после революции 1917 года); сегодня эти варианты интерпретации настоящего и прошлого перестали быть исключительным идеологическим ресурсом политических маргиналов – русских консерваторов и националистов, и постепенно вошли в состав массовых убеждений.