Матвей не собирался драться. В голову не приходило, что защитники правопорядка при свидетелях могут действовать как натуральные бандиты. Поэтому потребовалось какое-то время, чтобы понять: с ним это происходит наяву! Однако много времени на размышления ему не дали, парень в куртке умело врезал ему кулаком в подбородок сбоку, понимая толк в скрытности удара. Но…

Матвей удар хоть и не увидел, зато почуял намерение лейтенанта, и это сдвинуло его психику в ту сферу реагирования, которая была доступна очень незначительному количеству людей, в том числе тренированных; он же с этими способностями родился, а тренировки отца только отточили их и довели до состояния рефлекторности. Сознание в экстремальной боевой ситуации – что в физическом плане, что в психическом – не участвовало, тело само адекватно реагировало на действия противника, используя навыки «техники превосходства» на уровне «готового результата». Эта практика была основана на темпе – принципе резкого ускорения скорости движений, создающем пространство адекватного ответа для любых ситуаций, и это умение ценилось адептами боевых искусств выше любых воинских умений.

Кулак лейтенанта только скользнул по скуле Матвея, так же гладко, как плоский камешек, отразившийся от поверхности воды. Его это не остановило, и следующие удары прошли двойкой: кулак левой в печень – правое колено в пах.

Но Матвей уже сориентировался в пространстве и легко, без усилий откружился от ударов, пропустил их мимо себя, в миллиметре, так что показалось, что они достигли цели.

Однако он остался стоять, в то время как парня в куртке занесло: инерция удара коленом буквально развернула его и заставила проделать дополнительный шаг, чтобы удержать равновесие.

Зрители замерли.

Сидящий в кресле мужчина хмыкнул.

Парень в куртке с удивлением посмотрел на Матвея.

– Послушайте, уважаемые, – с холодной учтивостью сказал капитан, – я таких шуток не понимаю. А когда я чего-нибудь не понимаю, то злюсь, что чревато последствиями. Поэтому прошу думать и только потом предпринимать какие-то меры.

Полковник нахмурился.

Его спутник понял это как приказ действовать и прыгнул к Матвею в манере «а-ля Ван Дамм», довольно умело демонстрируя «камертон» – приём, при котором стопа нападающего вибрирует и наносит удары влево-вправо по голове противника.

Приём не прошёл, Матвей снова выкрутил себя по спирали с вектора атаки и мог бы одним ударом отправить парня в нокаут, но не стал этого делать, просто обтёк его змеиным движением, как струя воды – камень.

– Браво, – дважды хлопнул в ладоши мужчина в кресле.

– Куцов! – недовольно бросил Мигайлов.

Лейтенант, побледневший от злости, вытащил пистолет.

Матвей понял, что его предупреждение не добралось до мозга полковника, собравшегося во что бы то ни стало проучить строптивого капитана экологической полиции.

Но до боевого контакта дело не дошло.

– Остынь, полковник, – встал мужчина в бахромчатом костюме. – Если он ответит, мало не покажется. Узнаю стиль абхисамадхи, а им в мире владеют лишь адепты Круга. Не так ли, Котов-младший? Честно говоря, не ожидал встретить.

– Кто вы? – исподлобья посмотрел на седого Матвей.

– Стас Котов, – усмехнулся незнакомец. – В каком-то смысле твой брат, хотя я на самом деле приёмный сын твоего отца. Он тебе обо мне рассказывал?

– Воин Закона, – пробормотал Матвей, ошеломлённый известием.

Седой снова усмехнулся, по-особому изогнув губы, как бы тонко подчёркивая ироническое отношение к происходящему. В этой улыбке особым образом соединились гордость, сожаление и угроза.