*

Сон был тяжелым и мутным. Несколько часов, оставшихся до рассвета после долгого разговора с мамой, Алёна провела, ворочаясь в своей детской кровати и ненадолго проваливаясь в беспокойную дрёму. Измученное подсознание выдавало картины болезненного расставания и беспросветной тоски. Алёна бегала, падала и ползала в клубящейся пелене сизого тумана, звала Сергея и умоляла вернуться. Но муж постоянно ускользал и даже не оборачивался на зов. Виднелся лишь его высокий силуэт, когда Сергей равнодушно уходил, оставляя заплаканную женщину сидеть на иссушенной, потрескавшейся земле. В какой-то момент, сквозь плотную пелену до Алёны донёсся знакомый, но давно позабытый голос.
    -    Лёньк, ты где, бедова девка? Лёнька! Айда полдничать.
    -    Бабушка? - Алёна подняла голову, прислушиваясь. Неужели её любимая баба Маруся где-то рядом?
    -    Лёнька!!! Лёёёнь... - родной голос размывался, глушился туманом и постепенно удалялся в сторону. Бабушка уходила.
    -    Ба, я здесь! - крикнула Алёна, вскочила на ноги и бросилась в сторону, откуда уже еле слышно доносилось такое знакомое:
    -    Лёнька! Ежели к козлятам полезла, вот я тебе..
Нога запнулась о камень, Алёна не удержала равновесие и упала. От сильного толчка, вздрогнула и проснулась, не понимая в первый момент, где сон, а где явь.
    -    Васька! Вот оболтус, разбудил всё-таки. - В комнату заглянула мама, вытирая руки о кухонное полотенце. В открытую дверь тут же проникла волна аппетитных запахов с кухни и негромкое бормотание радио.
Алёна протёрла глаза и наткнулась на внимательный взгляд зелёных кошачьих глаз. Мамин бело-рыжий кот Василий расположился всеми своими полными шестью килограммами на груди Алёны и беззастенчиво разглядывал гостью.
    -    Давно крутился у двери, просился к тебе. Я его и сливками отвлекала, и Вискасом мокрым - ни в какую! Пусти, и всё тут. Запустила, на свою голову... - Мама сокрушалась и выговаривала пушистому негоднику, а тот знай себе сидит и Алёну рассматривает.
    -    Всё нормально, мам, я как раз вставать хотела.
    -    Ну и ладненько тогда. У меня как раз сырники готовы. Ты пока поднимайся и умывайся, а я чай заварю и на стол накрою.
Когда Алёна после душа зашла на крохотную уютную кухню, мама уже разливала чай в широкие пиалы. Сколько Алёна себя помнила, всегда в их доме чай пили только из них.
    -    Тебе крепкий или послабже?
    -    Утром можно и крепкий, - улыбнулась Алёна, отодвигая табурет и усаживаясь за стол.
    -    Как спала? Намаялась вчера, бедная, всю ночь ворочалась. Я слышала.
Алёна добавила в чай сахар и размешала мельхиоровой ложечкой напиток.
    -    Бабушка приснилась...
    -    Да ты что! - ахнула мама. - Маруся?
Алёна кивнула и отломила маленький кусочек румяного сырника.
    -    Надо же.. А мне, представляешь, за 10 лет ни разу не снилась.
Женщины замолчали, погрузившись каждая в свои мысли. Алёна с теплотой вспоминала бабушку Марусю и её небольшой дом в посёлке. В детстве Алёна больше всего на свете любила гостить у бабушки. Все длинные выходные, каникулы и, конечно, лето проводила в уютном доме на окраине посёлка. Бабушкин домишко стоял обособленно, почти на опушке светлого лиственного леса и до ближайших соседей нужно было идти минут 5 по просёлочной дороге. Алёне очень нравилась эта уединённость - с одной стороны белые плакучие берёзы и невозможно душистые липы, с другой - бескрайнее, по детским меркам, поле с ярким разнотравьем. Частенько бабушке приходилось разыскивать заигравшуюся внучку то в лесу, где она мастерила шалаш для ежа, встреченного на прогулке, то в поле, где, потеряв счёт времени, Алёнка плела разноцветные венки и пыталась уговорить козу Зойку примерить хоть один.