-    Ничего не понимаю, - отодвинул документы и вопросительно посмотрел на Алёну. - Гражданка Довлатова, может быть вы мне объясните, что с вашим внешним видом? Налицо явное несоответствие.
Лейтенант, сдвинув брови, буравил Алёну придирчивым взглядом, как какую-нибудь преступницу и от этого стало обидно.
    -    Теперь я ничего не понимаю. Что вы хотите от меня услышать? Почему я выгляжу сейчас лучше, чем две недели назад? Не знаю.. Воздух у вас тут целебный наверное.
    -    Гражданка Довлатова, не паясничайте, вам не идёт. 
Алёна вымученно вздохнула.
    -    Не знаю, что вам ответить на этот вопрос, лейтенант. Но перед приездом сюда у меня был очень тяжёлый период в жизни. - Лавров подался вперёд и весь обратился во внимание, так что Алёне пришлось продолжить: - Я развожусь с мужем и, конечно, вы видели меня не в лучшем виде. Но я не шутила, когда говорила, что у вас тут воздух особенный, мне и правда стало легче.
Лавров долго рассматривал скромно сидящую на краешке твёрдого офисного стула Алёну и ей даже почудился интерес в его взгляде.
    -    Мы прояснили ситуацию, лейтенант? - устало спросила Алёна. - У меня в машине продукты пропадают.
    -    Да, конечно. Вы можете идти.
Алёна забрала документы и пошла к машине, а лейтенант Лавров проводил её задумчивым взглядом и рассеянно потёр подбородок большим и указательным пальцами.
    -    Алёна, значит..
*
Ближе к вечеру, когда на электрической плитке доваривался ароматный куриный бульон с корнем петрушки, а на печи подсушивались маленькие кубики ноздреватого серого хлеба, пришла Таня. С наслаждением втянула густой мясной дух над кастрюлей и уселась за чисто выскобленный стол.
    -    Пахнет обалденно! Прям слюни потекли от твоей готовки.
Алёна засмеялась и озорно подмигнула Татьяне.
    -    Значит сейчас будем ужинать.
    -    Ой, подожди, - спохватилась гостья, вышла ненадолго в сени и вернулась с большой плетёной корзиной. - Я ж с гостинцами. Смотри, вот огурчики бочковые, ядрёные, вот хренодёр, икры баклажанной баночка и зеленуха всякая.
Таня выставляла на стол банки и контейнеры разной величины, выкладывала пучки зелени и овощи.
    -    Завтра Митька мешок картошки притащит, а как похолодает и птицу бить начнём - гуся принесёт.
    -    Тань, ты что? Притормози, куда столько? Вы меня на содержание к себе взяли что-ли? - веселилась Алёна, ловко наполняя глубокие тарелки бульоном и присыпая сверху рубленной зеленью.
Поставила тарелки на стол, рядом на блюдцах подала сухарики и несколько мисочек с салатом и соленьями.
    -    Это благодарность, Алён. Если бы не ты - Митьку моего точно Людка бы увела.
    -    Подожди... Так у вас получилось? - Алёна в шоке уставилась на Таню, а та в ответ кивнула с довольной улыбкой на лице. - Так быстро?
    -    Чему ты удивляешься? Я вот ни капли не сомневалась, что ты нам поможешь! Я теперь всю жизнь за тебя молиться буду, спасибо тебе огромное, Алён!
В глазах Тани было столько восхищения, признательности и благодарности, что Алёне стало неудобно. Ну разве сделала она что-то особенное? Подумаешь, великое дело, травы надёргать, да спиртом залить. А Татьяна превозносит, будто подвиг Алёна совершила.
Поужинали в очень тёплой дружественной атмосфере, долго пили чай с сушеной черной смородиной, разговаривали обо всём на свете, и разошлись уже затемно, когда за Татьяной пришёл донельзя довольный и немного взволнованный муж.

Ночью Алёне опять приснилась любимая Ба.

Она сидела на крыльце в старом кресле с потёртыми подушками и сонно жмурилась, пригревшись на послеобеденном солнышке. Алёна снимала с верёвок высохшее бельё и складывала его в большой эмалированный таз.