Хотя и хочется. Произвести это самое впечатление заново.

***

Я не успела отойти. Егор вдруг перехватил мою руку и крепко сжал. А у меня почему-то сжалось сердце.

– Не отпущу.

Твою ж мать. Мне никто никогда не говорил: «Не отпущу». Даже мать в детстве не говорила – мол, на улицу гулять не отпущу. Я и не представляла даже, какое эти слова могут произвести впечатление. Вдруг – и ты раз! – и кому-то нужен. Нужен так, что тебя не хотят отпускать. Я же нужна только своему коту. И то – как приносительница еды и убирательница лотка. Ну и маменьке нужна – как источник финансов. А чтобы вот так, без конкретного практического применения…

И тут – «Не отпущу». И пусть это только слова. Но они почему-то оказывают на меня какое-то неправильно сильное воздействие.

– Ты уверен, что говоришь нужные слова человеку, у которого в руках шприц? – вышло у меня это хрипловато. Егор рассмеялся.

– Ты обещала попить со мной чаю.

Я в упор не помнила, чтобы давала такое обещание, но спорить почему-то не стала. И ладонь из его руки не выдергивала. Мне ужасно нравилось, как он держал меня за руку. Но так же нельзя стоять долго. Глупо как-то.

– У меня и рулет меренговый есть к чаю, – продолжал искушать меня Егор.

Рулет меренговый. Отлично просто. То, что надо, для человека, который ел в последний раз часов в двенадцать дня.

– Егор, какой, к черту, чай. Я к тебе прямо с работы. Мне бы не чаю с меренговым рулетом, а…

В это время зазвонил домофон. Я вздрогнула. Кого еще черти принесли?!

Егор выпустил мою ладонь и резко сел.

– А, например, пиццу, да? Я заказал две большие ассорти – в каждой по четыре вида. Нормально?

Я смотрела в его темные яркие глаза.

– А ты умеешь убеждать, Егор.

Он улыбнулся ­– так, что у меня вдруг снова сжалось сердце – встал и пошел открывать дверь курьеру.

***

Поскольку все впечатление, какое можно, я уже на Егора произвела, свой голод я скрывать не стала. Утоление голода – это вообще базовый инстинкт, так что нечего тут. Я, собственно, никогда даже и не пыталась произвести впечатление феи, которая питается исключительно цветочной пыльцой, дождевой росой и рукколой – по праздникам. Просто мне с метаболизмом повезло. В общем, пицце, которой казалось так много, мы с Егором нанесли существенный урон.

– Слушай, боюсь, что чай и меренговый рулет в меня уже не влезут.

Егор хмыкнул.

– Ну, их можно оставить… на потом, – мне показалось, что словом «потом» он в последний момент заменил слово «утро». Ах ты, какой шустрый… Но на полный желудок эта мысль вызвала почему-то не возмущение, а какое-то другое чувство. Приятное, что ли. Теплое. Невзирая на то, что оставаться на ночь у Егора я ни под каким предлогом не собиралась. Я у кота не отпросилась, в конце концов! – У меня есть кое-что получше чая.

Я некоторое время молча смотрела на выставленную на стол бутылку вина. На появившуюся рядом с ней пару винных бокалов.

– Ну, надо же отметить мое выздоровление, – Егор аккуратно разливал вино по бокалам. Оказалось – белое.

– А чего это оно с пузырьками? – я взяла бокал и посмотрела на просвет. – Не шампанское же вроде? – я покосилась на бутылку.

– Это винью верде, – Егор поднял свой бокал и тоненько стукнул о мой. – Оно совсем чуть-чуть шипучее. За твои золотые руки, Леся.

«– И за твою шикарную задницу», – мысленно дополнила тост я, а вслух не сказала ничего, лишь скромно потупилась.

Вкусная оказалась эта штука – винью верде. Для лета – самое оно. Я хотела спросить Егора, что это за диковинное вино – винью верде, но он меня опередил с встречным вопросом.