Сестры присели перед хозяйкой замка, поцеловали отца и своих матерей и вышли. Они спали вместе на большой кровати в комнате на самом верху. Добравшись до спальни, они сняли юбки и туники, умылись и почистили зубы тряпочкой. По очереди расчесали друг другу волосы и заплели в косы. Потом поднялись на постель, задернули занавески, укрылись меховым покрывалом и долго молчали.

– Заметили достоинство нашего брата? – спросила наконец Аверил. – Кажется маленьким, хотя отец утверждает, что у взрослого человека оно больше.

– Но ему и десяти нет, – защищала Майя брата. – Оно станет больше, когда он вырастет. Так мать сказала. Хотела, чтобы я все знала заранее, чтобы не испугалась, когда буду мыть мужчину.

– Насколько больше? – удивилась Джуния. – По-моему, совершенно бесполезный кусок плоти, болтающийся между ног Бринна. Зачем он нужен? Разве что мочиться?

Сестры захихикали.

– Мать говорит, что возбужденный мужской отросток удлиняется, становится толстым и твердым, как палка, – сообщила Майя.

– Но зачем? – допытывалась Джуния.

– Потому что, глупая ты гусыня, мужчина сует его в тебя, и получается ребенок. Будь он мягким, ничего не вышло бы.

– Куда именно сует? – заинтересовалась Джуния.

– Мы тебе покажем, – пообещала Аверил, переглянувшись с Майей, которая, наклонившись, прижала сестру к перине. Аверил задрала камизу Джунии, прижала палец к безволосой щелке и раздвинула сомкнутые створки.

– Сюда. Глубоко. Не хочу забираться дальше, сестра, чтобы не сделать тебе больно.

Потрясенная и пораженная, Джуния широко раскрытыми глазами уставилась на сестер.

– В то место, которым я мочусь? – ахнула она.

– Нет, не туда. Там внизу есть отверстие, которое вмещает копье мужчины.

– Очень больно? – вырвалось у девочки.

– Моя мама говорит, что больно. Но только в первый раз, когда мужчина берет твою невинность. Зато когда девушка станет женщиной, может даже получить наслаждение, если мужчина опытен. Вроде бы наш отец очень опытен, и мать желает того же счастья для всех нас, – объявила Майя.

– Интересно, какими будут наши мужья? – вздохнула Джуния.

– Об этом тебе пока не стоит думать, – отмахнулась Майя. – Аверил выйдет замуж первая, и, должно быть, скоро, потому что в конце месяца ей уже исполнится пятнадцать. А потом моя очередь. Скорее всего в будущем году, если отец найдет для меня подходящего мужа. А тебе еще одиннадцати нет! Впереди еще не один год, прежде чем тебе выберут супруга и вы поженитесь.

– Мне будет не хватать вас обеих, – вздохнула Джуния.

– Зато кровать останется в полном твоем распоряжении. Ты ведь всегда хотела этого. Вечно жалуешься, что мы с Майей толкаемся и мешаем тебе спать, – засмеялась Аверил.

– Но мне будет так одиноко! И не с кем даже поговорить перед сном. И некому напомнить, чтобы я помолилась. И мне нравится спать между вами.

– Ну, мы еще не завтра уезжаем, малышка, – сказала Аверил, целуя сестру в щеку. – А теперь спать. Я, по правде говоря, устала от сегодняшнего купания.

– Пресвятая Мария и сын ее Иисусе, присмотрите за нами, – произнесла Майя.

– Ангелы Божии, охраните нас в час ночной, – вторила ей Джуния.

– И дайте нам дожить до следующего дня, чтобы мы смогли идти по пути, указанному Богом, – заключила Аверил. – Аминь.

И через несколько минут сестры уже спали.

Годвин Фицхью лежал на смертном одре. Его побочный сын Рис и единственная законная наследница, шестилетняя девочка, стояли у ложа.

– Позаботься о Мэри, – прохрипел Годвин. – Кроме тебя, у нее никого нет.

Узловатые пальцы вцепились в рукав сына.