Я бросил на стол скомканную салфетку, вскочил со стула и рванул по проходу между столиками. Зря это она про одноклассников сказала. И вообще…

– Ноа! – донеслось до меня сзади. – Постой! Да подожди ты!

Я торпедой влетел в кучку заходивших в «Макдоналдс» мужиков в рабочих комбинезонах. Наверное, вид у меня был такой дикий, что даже они шарахнулись в стороны. Зашагал широко обратно к «фольксвагену» на парковке.

– Ноа! – за спиной послышался торопливый стук каблучков.

«А вчера на ней кеды были», – какой-то частью сознания отметил я. Как она, интересно, вообще узнала, что я буду у бассейна сегодня утром? У нее что, правда какие-то способности?

– Да погоди же ты, черт! Вот никогда за парнями не бегала, не унижалась.

– А меня унижать, значит, можно, да?! – Я развернулся к ней лицом, и Маша налетела на меня, ткнувшись носом в грудь.

Я ошибся. Даже на каблуках ее макушка не доходила мне до подбородка.

– Да блин! – Она отскочила от меня, как теннисный мячик. – Я же не думала, что ты такой нежный! А что, угадала, да?

Я только зубами скрипнул. Снова повернулся к ней спиной, но она, как по волшебству, уже прыгала передо мной на своих каблуках, состроив мордочку кота из «Шрека».

– Ноа, ну стой! Я же помочь хотела. Вместо спасибо. Просто иногда у меня получается… – она откинула упавший на лицо пучок дредов, – типа через жопу.

– Я о помощи не просил, – процедил я сквозь зубы, хотя получилось не так жестко, как хотелось бы. – И благодарить меня не надо. Особенно… через то самое место.

Попытался обойти ее, но она оказалась шустрее. Вцепилась в рукав куртки.

– Поняла, поняла, ты гордый. Ну прости. Я дура, да? – И снова эти бровки белые домиком и глазищи, в которых синяя скорбь плещется. – Ты меня два раза, получается, выручил. Не могу же я сволочью быть. Не по совести это как-то.

У меня просто сил не хватило больше на нее злиться. Да и за что? В целом она все верно сказала. Я устало покачал головой.

– Да чем ты можешь помочь, Маша? У тебя, наверное, своих проблем…

Она сверкнула улыбкой и стукнула меня острым кулачком в грудь, на этот раз – совсем не больно.

– Мои проблемы я потом сосчитаю. Давай пока займемся твоими, Медведь.

Медведь? Это, по крайней мере, лучше, чем корова. Только я улыбнулся этой мысли, как у меня чудовищно и беспощадно скрутило живот.

– Закрой глаза и открой рот.

Мы сидели в сквере неподалеку от «Макдоналдса», у самого фьорда. Я сложился почти пополам, баюкая живот обеими руками. Маша курила странную толстую такую, коричневую сигарету. От ее терпкой вони меня мутило, но попросить ее затушить у меня не хватало ни сил, ни совести. Все-таки человек меня буквально на себе до скамейки дотащил. И даже не сказал ни разу: «Я же тебе говорила!»

– Это ведь не обычная сигарета, да? – выдавил я все-таки, покосившись на короткую сижку, которую Маша прятала в согнутой ковшиком ладони.

– Какой догадливый, – усмехнулась она и прибавила приказным тоном: – Эй, что я сказала? Сядь прямо.

– Да зачем? – прокряхтел я, настигнутый очередным спазмом.

– Надо.

Меня чуть отпустило. Я перевел дыхание и сел прямее, по-прежнему держась за живот.

– Хороший мальчик, – улыбнулась Маша почти ласково. – Теперь закрой глазки и открой рот.

Я уже собирался снова спросить: «Зачем?» – но передумал. Неужели я девчонки боюсь? Да еще девчонки, которая младше меня и может поместиться в багажник, не сгибая ног? Я зажмурился от стыда. Да что я за извращенец такой? Сижу рядом с Машей и представляю ее в своем багажнике, даже в своем спальнике…

От неожиданного прикосновения к подбородку я вздрогнул.