После обеда лекцию читала Одиль, дама лет пятидесяти, чья сексуальная жизнь была примерно в том же роде, что у Катрин Милле[40]; она была даже немного на нее похожа. Выглядела она вполне симпатично, без проблем – опять же как Катрин Милле, – но доклад у нее получился довольно вялый. Я знал, что бывают женщины вроде Катрин Милле, у которых вкусы в таком же роде, – по моим понятиям, примерно одна на сто тысяч; по-моему, процент их оставался постоянным во все эпохи и вряд ли когда-то изменится. Одиль слегка оживилась, дойдя до возможности заражения вирусом ВИЧ через исследуемое ею отверстие: это явно был ее конек, она насобирала гору статистики. Конечно, ведь она была вице-президентом ассоциации «Семьи против ВИЧ», которая пыталась вести на эту тему умную просветительскую работу – иначе говоря, поставляла информацию, позволяющую людям использовать презерватив лишь в случае крайней необходимости. Со своей стороны, я ни разу в жизни не надевал презерватива, и не в моем возрасте, к тому же при нынешнем развитии тройной терапии, начинать им пользоваться – если, конечно, предположить, что у меня еще будет случай кого-нибудь трахнуть; сейчас я был в таком состоянии, что уже одна перспектива кого-то трахать, да еще получать от этого удовольствие, казалась мне более чем уважительной причиной удавиться.

Главная задача доклада сводилась к тому, чтобы перечислить ограничения и запреты, налагаемые элохимитами на сексуальную жизнь. Здесь все было просто: запреты отсутствовали – если все происходило между совершеннолетними и, как говорится, по обоюдному согласию.

На сей раз вопросы были. По большей части они касались педофилии: элохимитам случалось подвергаться судебному преследованию по этому поводу – в конце концов, кто в наши-то дни не преследовался за педофилию? Тут Одиль могла сослаться на предельно ясную позицию пророка: в человеческой жизни есть момент, именуемый пубертатным возрастом, когда возникает сексуальное желание; в зависимости от конкретной личности и от местности возраст этот колеблется от одиннадцати до четырнадцати лет. Заниматься любовью с человеком, который этого не хочет или не в состоянии ясно сформулировать свое согласие, то есть с тем, кто не достиг пубертата, плохо; но все, что происходит после пубертата, безусловно не подлежит никакой моральной оценке, и больше по этому поводу сказать нечего. Вечер стремительно увязал в здравом смысле, и я начинал ощущать потребность в аперитиве; все-таки с этим они переборщили. К счастью, у меня в чемодане имелась заначка, и в качестве ВИПа мне, естественно, был предоставлен одноместный номер. Погрузившись в легкое послеобеденное опьянение, я лежал один на кровати «кинг-сайз», на девственно-чистых простынях, и подводил итоги первого дня. Как ни странно, многие члены секты не выглядели идиотами; а что еще удивительнее, многие женщины не выглядели уродинами. Правда, они любым способом старались привлечь к себе внимание. В этом отношении пророк стоял на твердых позициях: если мужчина должен прилагать усилия, чтобы сдерживать свое мужское начало (мачо и без того залили весь мир кровью, взволнованно восклицал он в различных интервью, которые я видел на его сайте), то женщина, напротив, может дать выход своей женственности и врожденному эксгибиционизму посредством всех блестящих, прозрачных и облегающих нарядов, какие только предоставлены в ее распоряжение фантазией всяческих кутюрье и художников: в глазах Элохим нет ничего приятнее и великолепнее.

Именно этим они и занимались, и за ужином уже ощущалось легкое, но неослабное эротическое возбуждение. Я чувствовал, что всю неделю оно будет нарастать; а еще я чувствовал, что реально не буду от этого страдать и мне вполне достаточно мирно накачиваться спиртным, глядя, как клочья тумана ползут в лунном свете. Сочные пастбища, коровы с шоколадок «Милка», заснеженные вершины – отличное место, чтобы забыться или умереть.