Бл*дь! Как же хотелось убить этого ублюдка в тот момент, когда я слышал крики и плач Нины, но это оказалось еще пустяком. Вот когда я увидел ее связанную, так и снесло голову. Я даже не помню, как оставил этого урода в живых, но в морду я ему дал, да и не один раз, а затем его же голову да об его же лобовое стекло приложил. Хорошо так, аж до скулежа этого ублюдка довел. Вспоминаю, как мутузил его, и до сих пор руки в кулаки сжимаются от желания повторить это все.

Аналогичные эмоции я испытывал, когда увидел Владу Отраду, только не мог я там ни избить Арбинского, ни наброситься на него. Рыжая девочка находится на его территории, а я повязан по рукам и ногам, потому что понимаю власть и могущество Арбина. Там нужно искать другие ходы, а не в рукоприкладство играть с огнем, и я уже нашел эти пути. Осталось – осуществить.

Но тут сопляк решил не во взрослые игры поиграть с чьими-то дядями и племянницами, не отомстить кому-то, а удовлетворить свои поганые потребности, бл*дь! Здесь мордой об лобаш – самое действенное, в следующий раз одни только воспоминания напрочь отобьют желание кого-либо тронуть, а уж тем более - изнасиловать.

На огромной скорости я мчусь по этому ненавистному курортному городу и рассекаю его чистый воздух такой несвойственной мне вспыльчивостью, а затем вспоминаю об испуганной юной пассажирке и плавно сбавляю скорость. Почему-то не за себя больше переживаю, а за нее, обнаглевшую девчонку, что растерянно притихла на соседнем сидении и теперь молчит: чувствует, как меня распалил ее до боли острый язычок. Только бы не уснула, иначе как ее, сонную такую, возвращать родителям?

Ненадолго поворачиваю голову и слежу за ней взглядом: не спит вроде, понимает и осознает, что многое говорить, вроде бы, и не следовало, но тут я сам виноват. Чертовой добротой ее разбаловал - сам же, чудак, и получил за то, что позволил ей с собой разговаривать так грубо и вести себя, не подумавши.

Вспоминаю ее слово «чужеземец», а самого выворачивает всего наизнанку от невиданных эмоций. И что она там плела в нашу первую встречу? Что сейчас отношения между туристами и местными – лучше стали?

Болтушка чертова, вот болтушка!

Но красивая, зараза.

Чувственная, желанная, но такая испуганная. Ляпнет сначала – а потом пугается. А волосы ее черные длинные с ума как сводят…

Ох, черт! Держись, Влад, держись!

Меня настолько выводят из себя ее слова с контекстом о чужеземце, что я весь горю от желания увезти ее отсюда, из этого чертового ненавистного городка и окунуть ее, домашнюю девочку, в столичную атмосферу.

Чтобы Нина поняла, с кем связалась. Чтобы она впредь держала свой язычок за зубами при мне, столичном госте, и чтобы не сопротивлялась, когда сама же хочет меня до дури. А она хочет, я видел ее реакцию на себя и свои руки, вот только слова мои отрезвили и разбудили ее редко дремлющую гордыню.

Чужеземец я для нее.

Ни за что она не поехала бы со мной, чужеземцем в проклятую столицу. Уезжать мне говорит, наглая девочка. Еще какая наглая да упрямая!

Так вот нет, милая, не на того ты напала. Только с тобой уеду, моя прекрасная гордая девочка, ты ведь мало обо мне чего знаешь. Даже лучше: ты обо мне не знаешь ничего, поэтому мне придется показывать тебе, каким я могу быть нежным и жестоким, любящим и ревнивым одновременно.

Острая на словечки, но испуганная моей реакцией, девочка не уснула. Только остановил свой авто у ее дома, как Нина тут же выпорхнула из него и нехило хлопнула дверью, рванув к своему дому.

Вот тебе ни здравствуйте, ни до свидания! Только манерам учить проказницу.