Грохнули выстрелы. Башка осатаневшего маваса лопнула, словно тыква. Несколько секунд он еще стоял, таращась на своего убийцу и продолжая сжимать зубами оружие, затем обмяк и осел на землю. Пули пробили мозг и раздробили шейные позвонки.

– Ловко! – похвалил Сандокан. – Хладнокровия тебе не занимать, братец.

Несколько секунд мавас еще стоял, таращась на своего убийцу и продолжая сжимать зубами оружие, затем обмяк и осел на землю.

Он спешно перезарядил свой карабин. Каммамури и Тремаль-Наик последовали его примеру.

– Речь о спасении лица ассамского раджи, дружище. Если бы мавас до меня добрался, я бы остался без носа и глаз, а то и без ушей.

– Уходит! – вдруг крикнул Каммамури.

– Кто? – хором спросили остальные.

– Другой мавас с нашим ящиком!

– Карамба!

– Саккароа!

– О Шива!

Действительно, самка орангутана, воспользовавшись тем, что на нее никто не обращает внимания, тихо сползла по стволу и теперь продиралась сквозь заросли. И если бы она просто сбежала! По какой-то нелепой прихоти орангутаниха прихватила ящик с боеприпасами, который так хотел вернуть Сандокан. И с его стороны это не было пустым капризом.

– За ней!

Вся четверка бросилась вдогонку. Кто-то попробовал выстрелить, но лишь напрасно потратил патрон, а самка припустила во все лопатки.

– Уйдет! – орал Янес, сражаясь с настырными лианами, преграждавшими путь.

– Не теряйте ее из виду! – вторил ему Сандокан. – Без боеприпасов нам не жить!

– Каммамури, бери тальвар и прорубай проход, – приказал Тремаль-Наик.

Маратха принялся за дело. Он наносил удары направо и налево, пытаясь проделать хотя бы узкую лазейку в паутине ротанга и черного перца, оплетавшей ветви кустов, но толку от его усилий было чуть. Чтобы проложить дорогу сквозь упругую зеленую стену, потребовался бы топор, как у великана.

Орангутаниха тем временем неслась дальше вместе с драгоценным ящиком. Словно гуттаперчевый мячик, она перепрыгивала с дерева на дерево, птицей перелетала через завесы лиан и все сильнее отрывалась от преследователей. Ни одна пуля еще не ранила животное, двигавшееся с такой прытью, что промахнулся бы любой.

– Стой, проклятая тварь! – кричал португалец.

– Верни ящик, воровка! – в отчаянии вопил Каммамури.

Какое там! Орангутаниха поддавала жару, и не думая бросать свою добычу. Выбравшись из перечных зарослей, она залезла на дерево и растворилась в листве.

– Ага, попалась! – прохрипел запыхавшийся Каммамури.

– С чего ты взял? – пропыхтел Сандокан, яростно рубивший саблей лианы.

– Я приметил дерево.

– И надеешься, что она на нем сидит? Да тут тысячи деревьев! Зверюга небось скачет с одного на другое, орангутаны это делают не хуже прочих обезьян. Ищи ее теперь, свищи.

– То есть ты позволишь воровке смыться вместе с награбленным?

– Посмотрим.

В свою очередь вырвавшись из кустов, они остановились под высоким помело с густой темно-зеленой кроной, в которой скрылась обезьяна. Сандокан обошел дерево кругом, задрав голову, но никого не увидел.

– Так я и думал, – вздохнул он.

Они стояли на краю джунглей. Орангутаниха наверняка сразу же перепрыгнула на соседнее дерево и бесследно пропала.

– М-да, угораздило же нас, – проворчал Янес. – Что будем делать, Сандокан?

– Сколько у тебя патронов?

– Полдюжины.

– А у тебя, Тремаль-Наик?

– Два.

– Как и у меня, – сказал Каммамури.

– Мои тоже на исходе. Глупо с десятком патронов лезть в джунгли, кишащие хищниками и даяками. Нам позарез нужен этот проклятый ящик, друзья.

– У наших людей боеприпасов в достатке, – заметил Тремаль-Наик.

– Да, но они в двадцати милях отсюда, так просто до них не доберешься. Ты плохо знаешь здешние леса.