Вскоре на береговой возвышенности, вне досягаемости волн, в поле зрения попала перевернутая вверх дном рыбацкая лодка, которую местные жители называли «леррет». Едва завидев даже столь ненадежное укрытие, путники со всех ног бросились к нему, заглянули внутрь и с удивлением обнаружили, что лодка лежала здесь давно, надежно защищала от дождя и предоставляла временным обитателям куда больше простора, чем казалось снаружи, а тем более издалека. Судя по всему, суденышко служило складом или убежищем для рыбаков, а потому добротное дно было промазано толстым слоем дегтя и исправно исполняло роль крыши.

Пробравшись с подветренной стороны под укрепленным подпорками носом, скитальцы обнаружили несколько служивших сиденьями досок, весла и другое деревянное снаряжение, поверх которого хранилась совершенно сухая сеть – целый невод, из которого получилось некое подобие дивана, вполне, впрочем, удобное.

Дождь стучал по дну лодки с отчаянной силой, словно какой-то колоссальный сеятель швырял гигантские пригоршни зерна. Темнота уже полностью вступила в свои права.

Путники сидели так близко друг к другу, что Джоселин ощущал прикосновение мокрого меха. Оба молчали, но потом незнакомка все же произнесла с наигранным спокойствием:

– Как все это некстати…

Джоселин кивнул и, повнимательнее взглянув на соседку, понял, что не ошибся: она действительно недавно плакала и даже сейчас еще время от времени судорожно вздыхала.

– Должно быть, для вас обстоятельства сложились куда менее удачно, чем для меня. Искренне сожалею.

Она ничего не ответила, а он добавил, что для женщины – тем более путешествующей в одиночестве – место крайне пустынное и неуютное, и высказал надежду, что не произошло ничего такого, из-за чего она покинула дом на ночь глядя.

Спутница отмалчивалась, не желая делиться обстоятельствами, из-за которых оказалась ночью, в непогоду, на дороге, так что Джоселину оставалось лишь догадываться, что могло произойти, кто она такая и откуда его знает. Дождь тем временем усилился, и не было даже признаков улучшения погоды.

– Думаю, нам придется вернуться, – сказал Джоселин.

– Ни за что! – воскликнула незнакомка и, словно подчеркивая решимость, вскинула подбородок.

– Почему же? – удивился Джоселин.

– На то есть веские причины.

– Не понимаю, откуда вы меня знаете: сам-то я вижу вас впервые.

– Но наверняка слышали обо мне.

– Вряд ли: ведь вы не из местных.

– Ничего подобного: я урожденная островитянка. Слышали о компании «Лучшие плиты»?

– Еще бы! Эти злодеи чуть было не разорили моего отца. Во всяком случае, владелец фирмы – старик Бенком.

– Это мой отец!

– Ах вот как! Прошу прощения за резкость. Я ведь не знал мистера Бенкома лично. Кажется, он наладил дело, назначил управляющего, а сам предпочел поселиться в Лондоне?

– Да. Мы живем в южном Кенсингтоне, уже давно, а на лето приезжаем сюда, на остров. В этом году арендовали замок Сильвания. Хозяин уехал на континент и сдал нам усадьбу на пару месяцев.

– Значит, мы почти соседи, мисс Бенком. Моему отцу принадлежит очень скромный дом рядом с имением.

– Правда? – удивилась девушка. – Но ведь он мог бы позволить себе куда более просторное жилище, не так ли?

– Честно говоря, мы никогда это не обсуждали. Отец не привык к роскоши.

– Вот и мой постоянно ругает меня за расточительность! – обиженно воскликнула спутница. – Сегодня и вовсе разошелся не на шутку: заявил, что я трачу слишком много и это выходит за рамки приличия!

– Ссора произошла сегодня вечером?

– Да. Я так психанула, что сделала вид, будто убежала в свою комнату, а сама незаметно выскользнула из дома и ушла. Больше никогда туда не вернусь.