Пирстон выразил сомнение по поводу разумности этого поступка, отчего ее желание лишь обострилось, и возникла размолвка.
– Даже если придется отложить свадьбу, выходить замуж без согласия родителей не стану! – наконец упрямо воскликнула Марсия.
– Что же, дорогая, очень хорошо: пиши, – миролюбиво пожал плечами Джоселин.
Вернувшись в гостиницу, она села за стол, однако через некоторое время, в отчаянии отбросив перо, воскликнула:
– Нет, не могу! Гордость не позволяет. Может быть, ты напишешь за меня, Джоселин?
– Я? Не понимаю, с какой стати, тем более что вообще считаю твое решение по меньшей мере необдуманным.
– Но ведь ты не ссорился с моим отцом!
– Нет, не ссорился, но наши семьи давно враждуют, поэтому мое письмо покажется мистеру Бенкому в лучшем случае странным. Давай сначала поженимся, и тогда я сообщу твоим родителям о свершившемся факте. Но никак не раньше.
– В таком случае, наверное, все-таки придется написать мне. Ты не знаешь моего отца. Он смог бы простить мне любое замужество без его ведома, но твою семью считает настолько недостойной и так презирает торговое соперничество, что до смерти не простит, если я тайно выйду замуж за Пирстона. Поначалу я об этом как-то не подумала.
Столь бестактное замечание оставило в душе Джоселина крайне неприятный, болезненный след. Несмотря на устойчивое и независимое положение в артистическом мире, он хранил преданность старику отцу: тот многие годы упорно противостоял натиску бесцеремонного Бенкома и щедро поддерживал сына во время обучения в лучших художественных школах, – поэтому попросил невесту впредь не характеризовать его семью как недостойную, и она молча вернулась к письму, обозначив обратный адрес того почтового отделения, в котором их не смогли бы найти – во всяком случае, пока.
Ответа не последовало, однако зловещим признаком послужила молчаливая пересылка на данный адрес корреспонденции, пришедшей в замок Сильвания на имя Марсии во время ее отсутствия. Она принялась открывать одно послание за другим. Просматривая последнее, вдруг воскликнула: «Боже мой!» – и рассмеялась.
– Что-то забавное? – поинтересовался Пирстон.
Марсия принялась читать письмо вслух. Оно пришло от преданного поклонника – молодого джентльмена с острова Джерси, и сообщало, что тот намерен скоро явиться и готов потребовать от возлюбленной исполнения данного ранее обещания выйти за него замуж.
Сообщение одновременно рассмешило и озадачило.
– И что же мне делать? – лукаво поинтересовалась Марсия.
– Что делать? Но, дорогая, мне кажется, ответ очевиден. Как можно скорее напиши бедняге, что на днях выходишь замуж.
Марсия последовала совету, а Джоселин помог построить фразы как можно тактичнее. Ее послание заканчивалось так:
«Прости, но я совсем забыла о своем обещании! Глубоко сожалею, но это правда. Во всем призналась будущему мужу, и сейчас, когда пишу эти строки, он смотрит через плечо».
Прочитав последнюю фразу, Джоселин заметил:
– Это можно было и не писать: лишний удар в израненное сердце.
– Удар? Нет, дорогой. С какой стати он собирается явиться сюда и навязать мне свое присутствие? Джоселин, ты должен гордиться тем, что вообще упомянула о тебе в письме. Не далее как вчера ты назвал меня тщеславной за то, что призналась в наличии и других претендентов на мою руку. А сейчас сам видишь, что они действительно существуют.
– Не хочу об этом слышать! – мрачно возразил Пирстон. – Мне подобные рассуждения крайне неприятны, а ты так легко все это говоришь.
– Ну, – обиженно надулась Марсия, – я виновата вдвое меньше твоего!