Четыре года назад эта новость меня поразила, выбила из колеи. Обследование, чтобы выявить причину частых головных болей. Я вообще никогда к врачам не обращался в своей взрослой жизни. Из болезней — ветрянка в детстве, от которой остались на затылке следы, и ОРЗ. Я считал себя абсолютно здоровым, до тех пор, пока на МРТ не обнаружили аневризму. 

Незнакомое слово, которое ничего за собой не несло. Спросил только — не рак же? Не рак, ну тогда не страшно. 

Как оказалось, все не так. 

— Что дальше?

— С такими размерами операцию уже нельзя откладывать.  

— Вы же знаете, — начал раздражаться, но врач перебил: 

— Знаю, Максим Евгеньевич. Трепанация — это не единственный способ. Есть другие. Гамма-нож. Эндоваскулярное лечение. Поищите, их делают и в России, и зарубежом, кому верите больше. Не тяните только. 

Он ещё что-то говорил, а я по столу пальцами отбивал. Дурацкая привычка. 

Мозги — самое ценное, что у меня есть. Свою голову я никому не дам вскрывать. Стоило только представить себя с распотрашенной башкой, в которой копаются хирурги, как эхом отозвалась головная боль. 

Не позволю.

— Сколько у меня есть времени? 

Врач на меня посмотрел: 

— Может быть день, может — годы. За последнее время она почти в два раза увеличилась. 

Я ничего отвечать не стал, вышел из кабинета, оплатил прием. На пороге клиники остановился. 

Снег шел. Белый, пушистый. Оседал на деревьях шапкой. Новый год скоро, десять дней осталось. Сколько мне осталось — неизвестно. 

Алексей, заметив меня, подъехал ко входу. Я стряхнул с волос снег, садясь позади него. Теперь, когда время стало ещё ценнее, а желание жить острее и ярче, медлить было бы слишком расточительно. 

Я хотел его женщину. И хотел ее прямо сейчас. 

7. Глава 7

— Регинка, тебя шеф зовёт, — Мила, помощник директора, меня пальцем поманила, — все бросай и беги. 

Мы с девчонками переглянулись, Лидия Ивановна нахмурилась, взирая на меня поверх прямоугольных очков. 

За годы работы здесь ни разу меня к себе Анисимов не звал, нужды не было. В бухгалтерию он заглядывал часто, здоровался со всеми, перекидывался парой фраз и дальше по делам шел. 

А сегодня — позвал. 

Я плечами пожала, надо так надо. Немножко волнительно было, но шла я спокойно: работу делала всегда вовремя и без ошибок, свое дело я знала и любила. Три раза в косяк дверной стукнула, робко спросила:

— Можно? — и в шефовы пенаты заглянула. 

Начальник за столом сидел и карандаши точил. Была у него такая привычка, над которой все потешались, Милка говорила, что в серьезные моменты он карандаши под ноль стачивал. 

А сейчас у него в руках огрызок маленький был, четвертинка карандашная. Тут-то и ёкнуло: ещё ничего плохого не случилось, а предчувствием появилось. 

Нехорошее предчувствие. 

— Звали?

Анисимов губы пожевал, потом кивнул на кресло рядом с его столом. 

Я села аккуратно, спина прямая, ладони на коленях. Разглядывать шефа было не удобно, да и чего я там не видела? Поэтому пялилась на его стол. Из-под клавиатуры уголок визитки торчал, черный, с серебристым течением. Отсюда толком не разобрать, что написано, вот на него я и смотрела. 

— Тут такое дело, — начал Анисимов, а потом застопорился, взял паузу, поднимаясь. "Эк его распирает", — подумала, наблюдая, как он к шкафу с документами отошёл. — В общем, Регина, мы фирму сокращаем. И твою должность.

Новость очень неожиданная, я рот открыла, чтобы возмутиться, да так и осталась. Он за кого меня, за дурочку держит? За прошлый год фирма выросла почти в два раза, штат собирались расширять и ни о каких сокращениях речи не шло.