– Иначе не оторваться, – скупо пояснил он разведчику. И ударил мечами по копошащейся массе.

Взвинтил темп и пропал из виду.

Только огненные всполохи играли на кончиках мечей да валились на землю изрубленные, изуродованные тела.

– Здорово они его достали, – прошептал Толян. – Пластуху устроил, пальчики оближешь. Фарш настрогал.

Покосился, досадливо поморщился и кинул мечи за спину.

– Они будут ждать нас в предгорьях. И здесь нам не пройти. Нашумели. По-тихому войти не удалось. Чтобы чисто и светло.

– Да, постучал ты крепко. От души кулаком грохнул. Двери вместе с косяками вынес, – криво улыбнулся Войтик. – Ломанулись на твой стук, как лоси. Думал, все рога себе посшибают.

– Так посшибали же. Уходим, а то скоро шерсть задымится. От Войтика уже паленым несет, – Веселин подергал носом. – Или от Толяна.

Стас повернул лицо к огню.

Даже через повязку показалось, что видит, как полыхает лес, как трещит злобное пламя, пожирая вековые деревья.

– Зря я взял вас, ребятки, – С сожалением произнес он. – Мне бы еще там, на берегу, сообразить надо было, что ждать будут. Так нет же…

– Фильтруй базар, командир. Мы тебе не как-нибудь, а братья, – Толян от возмущения забыл про субординацию. – И не лохи, а реальные пацаны. Знаем, на что идем.

– И правда, Слав, – тихо сказал Бодрен, касаясь его плеча. – Можем и обидеться.

– Верняк, командир, – ухнул Войтик, заслоняясь ладонью от обжигающего жара. – Побежали. Веселину пятки припекает. И Купава реснички опалила. А кому она нужна без ресниц? Красота не та будет.

Стас снова вздохнул.

Вскинул голову, расправил плечи. И всем почудилось, что как прежде сверкнули его глаза под повязкой, загорелись упрямым огнем.

– Толян!

Парень вытянулся в струнку.

– За базар ответишь!

– Упал-отжался? – покладисто согласился он.

– Там посмотрим.

Толян приуныл, но, что-то сообразив, взбодрился. Когда это самое «там» еще будет!

– Я же по-свойски, командир, как земляк земляку. И как брат. Не по службе. Устав помню, – на всякий случай все-таки попробовал оправдаться. – На раз просекаю. А может, «упал-отжался»?

Бежит рядом, бухтит в ухо. В голосе не страха, не сожаления.

– Да у меня от твоего базара сразу тыква циркулем поехала. Во, как загрызло! Обидно же, в натуре. Принца и то достало. Правда, Бодри?

– Толян, отлепись, – огрызнулся Стас. – Проехали.

– А «упал-отжался»?

– Амнистия…

– Не фига себе!

Толян вины за собой не чувствовал и в реабилитации не нуждался. Но на всякий случай отстал и пристроился к Войтику, пытаясь что-то доказать ему обиженным шепотом.

Бежали вдоль фронта огня, высматривая щель, которая позволила бы нырнуть на ту сторону.

– Погорячился ты, Слав.

– Так вышло, – неохотно согласился Стас. И запоздало спохватился. – Думать было некогда. Сам же видел. Раненые есть?

– Мало-мало… – откликнулся Войтик. – Терпимо.

Стая давно ушла вперед, и Стас время от времени прислушивался в надежде услышать призыв старого вожака.

Изредка поворачивал голову в сторону Купавы. По привычке, чисто символически. Ободряюще кивал головой, совсем не надеясь, что девушке от этого станет легче.

Казалось, еще немного и кожа на лицах начнет лопаться, не выдержав жара. Дышать практически нечем. Горячий воздух обжигает легкие.

Но никто не жалуется.

– Вообще, конкретно спичку бросил, командир, – прохрипел Толян, ни к кому не обращаясь, с трудом шевеля потрескавшимися и кровоточащими губами.

– И не холодно, – Войтик посчитал, что ему промолчать было бы неприлично.

Стас остановился.

– Смочите тряпки водой и забинтуйте лица, – решился он, – попробуем проскочить.