— Я читаю рассказ, — сказала я. — Он называется «Сон о белых горах» Виктора Астафьева.

— Опять? — прошептал Макси и с жалостью посмотрел на меня.

Я не нашла, что ответить.

— Они опять били тебя током? И ты опять забыла половину своей жизни.

Всю. Я забыла всю свою жизнь и таблицу умножения. Я, как за надежду, цепляюсь за этот рассказ. В нём девушка заблудилась в тайге и жила в избушке… В книге зима, а мне кажется, там было лето.

Мне не больно, не обидно. Просто, очень хочется туда, в ту избушку, там покой, которого в этой жизни нет. Там… Мама.

— К маме хочу.

— Мини, — его огромный палец коснулся моего лица, подцепил слезинку. Я не вздрогнула от его прикосновений. Он удивился, что я не отшатнулась. — Почитай мне.

Я открыла потрёпанную книгу и, улыбнувшись, хотела начать читать, но не вспомнила буквы. Его рука легла на спинку дивана, растянувшись над моей головой, в конце концов, я оказалась под его сенью. Теперь в вентиляцию удрать не удастся. Сидели и молчали.

Ники прошла мимо, кинув на меня взгляд, полный едкой ненависти, и поспешила доложить врачу Горбунову о внештатной ситуации. В клинике межполовая дружба не предусмотрена.

— Не бойся её, — шепнул Макси, и я подняла глаза на Высшего.

— Ты не можешь меня защитить, — я сказала это едко, с издёвкой, как вызов, как детскую обиду. Ведь он огромный самец, а оградить от опасности не в состоянии. Потому что он - человек, работающий здесь по контракту, а я - пойманная зверюшка. Я опасна, могу покончить с собой или попытаться взорвать, либо поджечь лабораторию. Думаю, за это меня всё время дёргают электричеством, в надежде сделать дурой и лишить памяти. Они бы могли вколоть мне наркотик или транквилизаторы, но лекарства на меня не действуют. Ещё не решились вырезать мне часть мозга, чтобы я превратилась в растение, мои брыкания доставляют Горбунову удовольствие.

Прежде чем нюня Макси хоть что-то сказал, я выскользнула из-под его сени и побежала из холла. Только завернула в нужный коридор, как наткнулась на старика Сто, уткнувшись ему в грудь.

— Переспи с ним, — щёлкнул языком старик.

Вот он настоящий альфа. От него и пахнет силой, и воля его ощущается физически. Даже местные недоделки его уважают, и на людей его очарование действует.

— Лучше умереть, чем с крысой подопытной сношаться, — огрызнулась я, последнее дело спать с Макси.

— Я тебе умру, — недовольно зарычал старик, — с того света достану и хвост откручу.

Он уступил мне место, и я побежала в свою конуру.

Можно спать, можно рисовать, можно сходить пообедать. Сегодня вторник, выпустят волчицей побегать на территорию, огороженную высокой сеткой под напряжением. Но я лежала на узкой койке и ждала. Предчувствие не обманывало, что-то назревает. Старик Сто обязательно взорвёт эту адскую лабораторию, я уверена. Вот такому самцу я бы отдалась. Так Сто не берёт. Не истинная и пошла вон. А Макси мне не истинный! Я не сука, я волчица, с кем попало не лягу, сама выберу.

Зачем Сто хочет, чтобы я Макси отдалась? Модифицированный не будет оборотней защищать, он никудышный, никчёмный и тупой, как пробка.

Маленькое, узкое помещение с одной койкой, крохотным столом на котором лежали мои рисунки. Я акварелями рисовала лес, делая акцент на глубине чащи, куда можно сбежать и спрятаться. На окне решётки, под потолком фонарь.

Пришла Ники. Не одна, с друзьями-мордоворотами. Она без санитаров теперь не ходит, после того, как моя волчица полсиськи ей откусила.

— Пошла, — Ники кивнула головой, уступая мне дорогу у открытой двери.

Заложив руки за спину, я вышла из своего бокса и под конвоем последовала в мужскую часть здания. По дороге бросала злые взгляды на недоделанных оборотниц. Все, как одна, мной покусаны. Я - неведома зверюшка, со мной шутки плохи.