Вот этим воспитанники и были заняты почти до самого обеда, совпавшего с возвращением в их богоугодное заведение господина Воронина. В этот момент Март окончательно убедился в том, что они оказались в прошлом. Потому что пикап, на котором приехали отец Василий и директор, выглядел, скажем так, весьма древним агрегатом.

– Чада мои, – громко выкрикнул священник, – пособите разгрузить продукты.

Надо сказать, что иеромонах отец Василий выглядел в своей кожаной безрукавке поверх подрясника весьма импозантно, чтобы не сказать по-хипстерски. По идее, он должен был замаливать свои никому не ведомые грехи в тиши монастыря, но приходских священников на Дальнем Востоке не хватало, и он нашел свое служение в приюте.

Воспитанники его любили, а потому сразу же откликнулись на зов. Тем паче что, помогая батюшке, всегда можно было рассчитывать на благодарность. Вот и сейчас, стоило им помочь разгрузить несколько мешков с крупами и мукой, а также ящик консервов, как отец Василий вытащил коробку печенья и щедро наделил добровольных помощников вкусняшками. К слову сказать, все тяжелые грузы он перенес сам, а мальчишки только подтаскивали их к борту грузовичка.

– Балуете вы их, отче! – с укоризной заметила тетя Маша.

– Кто же их еще побалует-то, – вздохнул иеромонах. – Вот вернут меня в обитель, тогда уж…

Что будет тогда, он никогда не говорил, но всем и так было ясно, что никак не менее чем катастрофа.

– Мартемьян, сын мой, поди сюда, – подозвал он одного из своих помощников.

– Да, батюшка, – кротко отозвался парень.

– А где крест? – заметил отсутствие на шее гайтана священник.

– Потерял, – зачем-то соврал Март.

– Нехорошо сие, – нахмурился отец Василий. – Надобно непременно сыскать!

– Найду, батюшка.

– А не найдешь, так приди ко мне, я тебе другой дам, – со значением в голосе добавил поп. – Православный!

Несмотря на то что примирение с древнеправославной церковью состоялось более двадцати лет назад и их кресты с иконами считались вполне благодатными, священники РПЦ все еще немного подозрительно относились к бывшим раскольникам. Что, впрочем, совершенно не мешало им выступать единым фронтом против местных сектантов и язычников.

– Нет, я свой найду, – непонятно зачем возразил Марик.

– Как знаешь, чадо, – не стал спорить отец Василий.

– Вы что-то хотели, батюшка?

– Охти мне, – хлопнул себя по голове поп, больше напоминавший байкера из оставленного Мартом мира. – Совсем забыл. Письмо тебе пришло, от отца твоего крестного. Где же оно…

– Потеряли?

– Типун тебе на язык, малахольный! Не иначе их благородие Пантелей Митрофанович забрал с прочими бумагами. Ступай к нему, там и получишь эпистолу свою.

– Благословите, батюшка.

– Бог благословит, – перекрестил воспитанника священник.

Кабинет директора располагался на втором этаже жилого здания, рядом с входом на половину девочек. И первым, кого встретил Март, поднявшись наверх по лестнице, была, конечно же, вездесущая Фимка.

– Ты что здесь забыл? – подозрительно посмотрела она на юношу.

– Мне к директору надо, – не стал скрывать тот.

– Ты к Пантелею Митрофановичу, сам? – изумилась девушка.

– Успела настучать? – сообразил Март.

– Вот еще! – фыркнула Фима. – Просто доложила, что вы с Витькой опять где-то весь день пропадали. А что, я врать из-за вас должна?

– Прав Виктор, – хмыкнул молодой человек и, как ни в чем не бывало, прошел мимо старосты школы.

– В чем прав? – удивилась одноклассница.

– В том, что ты, Ефимия, красивая… Но все равно дура!

– Ах ты! – взвилась одновременно польщенная и оскорбленная в лучших чувствах девчонка, но было поздно, ибо Март уже постучал в обитую коричневой кожей дверь директора.