Некоторые в такие моменты засели бы за приставку, убежали в мир видеоигр, но Косте всё это было не нужно. У них даже модная «Сега» валялась где-то в кладовке. Купленная матерью после первой командировки, подключенная к телевизору ровно на два дня, а затем забытая всеми, не нужная.

Костя наклонился, поднял вилку и аккуратно, чтобы не греметь, положил в мойку. Прислушался. Натка что-то тихонько напевала.

Его снова накрыло: «Как они могли?! Как такое могло случиться?!»

Костяшки заломило, словно под кожу сунули раскаленный иглы. Оказывается, он так стиснул кулаки, что казанки побелели.

Нужно было выйти подышать.

Он заглянул к Натке, убедился, что она занята своими куклами. Бросил на ходу:

– Скоро вернусь! Никому не открывай!

Вывалился в серую духоту подъезда, хватая воздух пересохшими губами, захлопнул дверь и только потом проверил, взял ли с собой ключи.

Костя замер, уперев лоб в стену, глядя на кончики белых с синими полосками кроссовок, сжимал и разжимал деревянные пальцы. Он стоял и старался ни о чем не думать, но мысли настойчиво лезли в голову, мешали. Стена охладила лоб, немного успокоила так, что Костя смог собраться и выйти в дрожащий обеденный зной. Колотило, словно от мороза, а спина покрылась липким потом.

Костя смутно отмечал, что прошел знакомыми тропками до проспекта Металлургов. Его раздражало абсолютно всё: пыльные кучи мусора, сметенные к бордюрам, но не убранные, вездесущие окурки, смятые пачки от сигарет. После развала страны на улицах стало грязнее, и эта грязь словно впитывалась в душу, изгаживала её до неприличия, делала мерзкой, такой что она начинала разлагаться, как мусор в подворотнях. С этим нужно было бороться, но сейчас Костя был не в силах, и это бесило ещё больше.

Кто-то окрикнул его, но Костя не повернул голову, перешел через дорогу. В чужом микрорайоне он немного собрался. Не стоило здесь бродить просто так. Его сверстники бывают жестоки, оберегая свою территорию от пришлых. Сам такой, и знает местных из четвертого микрика. Ему повезло, что никого не встретил. Или нет? Сейчас у Кости снова все клокотало внутри. Пусть только попробуют дернуться! Пусть только слово против скажут. Он не трус, он не отступит! Не побежит. И неважно чья тут территория! Он будет сражаться, бить недовольные морды! Выплескивать грязь и злость наружу. Может, так внутри станет чище?

Еще одна широкая улица – проспект Строителей. Костя не мог понять, куда его тащат ноги. Прошел мимо «Рынка» – скучковавшейся россыпи ларьков, с узким лабиринтом проходов. Народу на рынке было мало – утро четверга. Но все же бойкие цыганские мальчишки сновали туда-сюда, надувая огромные розовые пузыри, соревнуясь, у кого выйдет больше.

Миновав шумный пятак, Костя углубился в геометрически выверенные дворы жилой застройки. Что он забыл в первом микрорайоне?

Тенистый сквер с детской площадкой посередине накрыл прохладой. Костя чуть остыл, сунул руки в карманы широких зеленых штанов. Кажется, немного успокоился.

Совсем рядом, у второго подъезда ближайшего дома, бренчала гитара. Кто-то фальшиво требовал перемен.

Костя усмехнулся и пошел чуть медленней. Чувство самосохранения должно было сообщить ему, что требуется свернуть, обойти стороной, но он не свернул. Так и шел мимо компании из трех человек, нарочито медленно. Вдруг им это не понравится? Вдруг решат, что чужаку здесь не место? А это уже может стать поводом.

Чернявый с голубыми глазами крепыш надрывал голос и бил струны. Он все еще ждал перемен, когда Костя прошествовал мимо, криво ухмыляясь.