Слышать-то я слышал, но раньше не сталкивался. Я больше привык к проверенным вещам вроде аптечек и стимуляторов. Обычная химия, без всякой шаманской магии. Действие известно, вредные последствия – тоже. А с пси никогда нельзя быть уверенным, что сработает вовремя и как надо.

А если у меня сейчас щека к плечу прирастет?

Про пси, конечно, много легенд ходит, одна другой мрачнее. Массово ментальные способности проявились у людей лет через пятьдесят после выхода из убежищ. Радиация, говорят, поспособствовала. У девочек дар открывался чуть ли не при рождении, мужчинам приходилось его активировать по достижении совершеннолетия. Как оно все происходит – научники пока меж собой не договорились. Сыпят умными словами: пирокинез, телеморфизм, биостимуляция, а толку чуть.

Зато на войне псиоников только и ждали. Кинетики жгут врагов на расстоянии, медиумы лечат, пси-лидеры монстрами управляют. Поначалу народ попроще их шугался, травили даже, в отдаленных деревнях детей с даром сжигали заживо. Сейчас попривыкли. Хотя антипсимитов и теперь немало, слишком уж чужеродными, нечеловеческими выглядят ментальные таланты.

Девчонка чуть приподняла руки, наклонилась ко мне. Я наконец смог разглядеть ее лицо. Во всех подробностях, вплоть до небольшой царапины на шее – ублюдок Скинни все-таки успел «пощекотать» жертву ножом.

Не могу сказать, что она выглядела так уж сногсшибательно. Или мне в тот момент так показалось? Не знаю. Но Силь, во всяком случае, красивее, хотя бы потому, что старше.

Изящные, по-детски немного пухлые губы. Нижняя чуть прикушена – видимо, от усердия. Опять же совсем по-детски вздернутый носик… и большие зеленые глаза, в глубине которых рождались и гасли золотые блики от фонаря. Уголки по-азиатски сужены, чувствуется, что без восточной крови тут не обошлось. Веки покраснели от недавних рыданий, по щекам все еще тянутся подсыхающие дорожки от слез. Но испуга или страха во взгляде уже нет. Может быть, настороженность, опаска… и немного сострадания. Вниз к шее спускалась маленькая, тщательно заплетенная косичка. А вот стриженные под мальчишку короткие черные волосы совсем ей не шли. Даже несмотря на задорную челку, которая то и дело падала на глаза. Впрочем, сейчас многие девчонки так ходят – длинные пряди под шлем не спрячешь.

– Ты что, – нахмурилась она, – тоже антипсимит? Ненавидишь псиоников?

Мне стало стыдно. Она хотела помочь, отблагодарить хоть как-то, а я тут со своими суевериями. Нехорошо, брат Андреналин.

– Нет, что ты! Совсем наоборот. Очень даже за.

Она улыбнулась. Немного, краешком губ, но улыбнулась.

– Спасибо… э-э… как тебя зовут?

– Акира, – несмело ответила она. – По-вашему можно просто Кира.

– Спасибо тебе, Акира.

Она несмело провела рукой над раной. Я повернул голову – края разреза затянулись, блестя свежей, розоватой кожей. Кровь вокруг высохла, лишь немного сочилась сукровица. Зудело страшно, как от вжиковых личинок, но боли по-прежнему не было.

– Ух! Да ты настоящий лекарь!

Кира опустила глаза. Смутилась:

– Спасибо. Как ты себя чувствуешь?

– Чешется. – Я подмигнул. Про то, что бедро горит огнем и пульсирует в такт ударам сердца, лучше не говорить. Пулю без скальпеля не вытащить.

– Понимаешь… – она вдруг начала как будто оправдываться передо мной, – я не обученная. Почти ничего не умею. По большому счету, сегодня я в первый раз лечила по-настоящему.

– Ну и молодец. Очень хорошо получилось.

Я коснулся рукой заживающей раны – нет ни боли, ни жара, как это всегда бывает, если зашивать.

– Да нет же! – Кира даже вскочила на ноги. Казалось, она была страшно раздосадована. – Ты не понимаешь! Я израсходовала весь резерв. Мне теперь нечем лечить.