Но пока требовалось укрепить власть «на местах».

После сержанта-оператора пришлось взяться за местного прапорщика. Тот как раз был занят, производил регламентные работы на личном транспортном средстве – древнем мотоцикле марки «Минск». Рядом пристроился кто-то из старослужащих, видимо спец по механике. Еще поблизости суетился «молодой». Он действовал тряпками и щетками, и как раз полоскал что-то в ведре бензина. Сам «Минск» обслуживался вовсе не в гараже, а посреди учебного класса; его явно втащила сюда волоком грубая, но податливая солдатская силушка.

– Так, так, – прокомментировал Корташов наблюдая картину. – В служебное время, значит?

Прапор покосился в его сторону, разглядел целого подполковника собственного вида вооруженных сил и сразу встрепенулся.

– Здравия желаю, пан подполковник! – отрапортовал он вытянувшись. – Прапорщик Пацюк! Старший техник! Да вот просто налаживаю между делом.

Рядовой из молодых тоже замер возле своего ведра по стойке смирно. Возможно, он относился даже к привилегированной «молоди», ибо работа сейчас была у него достаточно блатная, «приближенная к телу». Старослужащий механик, по случаю материализации на «Объекте №4», абсолютно незнакомого старшего офицера, даже ухом не повел, просто скосил глазом, а потом вернулся к осмотру разобранного карбюратора. До всех этих прапоро-офицерских заморочек, типа происходящих, ему видимо было, как до естественного спутника Земли строевым шагом.

– Понятненько, пан прапорщик, – с задумчивым, совсем не подходящим для его широкого лица, выражением произнес Владимир Иванович. – Мы, значит, к вам с проверочкой, а вы в служебное время, значит, личные дела. Непорядочек, непорядочек.

– Никак нет, не служебное, пан подполковник! – нашелся Пацюк. – Я после дежурства, сейчас положен сон, а я вот…

– Вы на дежурстве выспались, да, пан Пацюк? Понятненько, непорядочек. А бензинчик почему-с? Бензинчик-то не из личных запасов, ать? Непорядочек.

Воин-механик с карбюратором заинтересовался спектаклем и уставился на Корташова снизу.

– Да, не, пан подполковник! То свой же бензин, мой личный запас.

– А противопожарная безопасность? Как с этим? – поинтересовался ракетчик. Где «противопожежний щит»[29]?

– А, так я ж слежу, пан подполковник. Я все слежу. Я…

– Росписи личного состава о проведенном инструктаже перед опасной работой имеются? – Корташов уставился на прапорщика не моргая. Тот не в шутку занервничал.

– А…А…А вы, пан подполковник, вы по пожарной части будете у нас в части, да?

– И по пожарной… – в размышлении кивнул Корташов. – Я теперь тут по всем буду, прапорщик Пацюк. По войне и по миру, по всем. Вот, хочу все знать. Как соотносится с личным временем использование трудовых усилий вверенного Батькивщиной[30] личного состава? Вы, кто по должности, Пацюк? Эти люди – ваши непосредственные подчиненные?

– Не, они это… Ну…

– Ну?

– Э…

– Ну-ка, своих слуг отсюда «кыш», – негромко распорядился Корташов.

– Щас, щас все решим, все решим, пан полковник. Все… Ну-ка, Петя ты это… И ты тоже, как тебя…

Рядовые прошествовали к выходу из коморки с двух сторон от подполковника.

– Старший лейтенант Первушин! – гаркнул вдруг подполковник в пространство. – Научите рядовых воинской вежливости! Отдание чести, а так же выходить, заходить в помещениях в присутствии старшего по званию.

Как только дверь за солдатами вернулась в исходное состояние, из-за нее послышалось: «Стоять! Смир-рно! Имя?! Фамилия?! Должность?! Ва-ша, товар-рищ р-рядовой?! Не слышу!», и тут же что-то загрохотало вниз по ступенькам, затирая следы шин.