– Кто за него?

– Та, нікого немае, пане подполковнику. Нікого з офіцерів зовсі. Тільки прапорщик Пацюк, тільки він.

– А ще офіціри? Невжеж[21] одна людина?

– Старший лейтенант Пагодин у відпусткці[22], – поясняет Коломийцев; он все еще всхлипывает: сам-то он всегда не прочь, но вот самого его давненько не лупцевали.

– Понял. Веди уж к прапору, – соглашается Корташов.

Когда-то небо над этой местностью было на надежнейшем замке. По всей округе было понатыкано столько всяческого убийственного для чуждых самолетов, да еще и хитрющего, железа, что какая-нибудь раскинутая вдоль опасного моря Ливия могла только завидовать. Причем, в здешнем мелковатом внутреннем море, в отличие от перенасыщенного авианосными группировками Средиземного, таких хищников отродясь не водилось, а дабы они в те времена сюда сунулись, то пребыстро обратились бы в четко помеченные на лоцманских картах рифы искусственного происхождения. Причем, что интересно, данные рифы еще долго не оставили бы без усиленного внимания. Ихтиологи всяческих ведомств, в чине не ниже майора, ныряли бы в здешние воды ночи и дни напролет, лишь бы достать из покореженных трюмов какую-нибудь чудну́ю электронную штуковину, для последующего копированья и размножения на многочисленных электромеханических заводах.

Но те времена выветрились и из истории и из голов, ныне все было по-новому. Две огромные, переполненные городами и промышленным наследством, области прикрывали всего три ракетные комплекса. Как водится в наше, открывшее рот перед американским гением, время, ЗРК принадлежали к военно-воздушным силам, то есть, расчеты носили синеватые, по-нынешнему «блакитьні»[23] погоны. Однако на самом деле совсем вроде недавно эти комплексы относились даже не к упраздненным, как вид вооруженных сил, ПВО, а вообще к сухопутным войскам. Все ведь догадываются, что в навсегда канувшей в былины, в гости к Добрыне Никитичу, Советской армии любой танковый полк прикрывался от нападок воздушных стервятников: выводы из сорок первого пусть и с опозданием, но все ж-таки были извлечены. Однако когда на ниве преобразований и «боротьби»[24] с «минучим»[25] тоталитаризмом из войск ПВО повычищали всяческую древнюю «рухлядь» типа С-75, -125 и -200, внезапно выяснилось, что в примятой траве-мураве, на месте выдранных с корнем систем, почему-то не выросли никакие доблестные цацы «Пэтриотов» и даже чуть посмоктанные временем «Хоки». Приблизительно в таком же положении очутился когда-то Буратинко, ныне обзываемый по первоисточнику Пиноккио, когда наутро, прибыв с мешком собирать золотые, не встретил даже желудей. Но ведь старое, доблестное советское железо уже укатило в пункты приема «чермета», а особо везучее во всяческие не в шутку готовящиеся к расширению территорий «грузии». И тогда небо над Луганской и Донецкой областями полностью оголилось.

Впрочем, что там о небе. Кто под веселым оранжевым солнцем о нем вообще думает? Эдакая идиллия по полной очистке атмосферы от гипотетических ракетных пируэтов могла чего доброго инициировать волну подражательства. В самом деле, а чего, разве в каком-нибудь С-300П железо хуже режется сваркой на компактные, удобные для захвата вручную и забрасывания в кузов части? И разве абсолютно все генералы уже построили себе удобные трехэтажные хоромы? Тем не менее, это только собравшиеся на покой и достигшие пика карьеры генеральчики мыслят столь узко, и не эксплуатируют Золотую Рыбку далее. Настоящие карьеристы, с толстыми извилинами, светят озарением куда ширше. Если вообще всю ракетную механику слить в металлолом, то тогда и должности начальников всяческих ВВС могут упраздниться, или, по крайней мере, ужаться в цене. Не получится стать Владычицей Морскою и Атмосферною – на маршальский погон подчиненного воинства может и не достать. И потому…