Мирил пошла переодеваться в форму, предписанную уставом школы-пансиона Святой Елены.
Глава четвертая
На гладкий-гладкий, будто намыленный паркет спального корпуса Маргарет Нетли дозволялось ступать только ученицам старшего отделения школы-пансиона Святой Елены; каждый шаг Мирил и миссис Келлог отдавался звонким эхом. На потолке балки, почерневшие, древние: «Когда-то под ними ходили нормандские монахи», – прокомментировала миссис Келлог.
На втором этаже корпуса Нетли было несколько дверей. Дверь кухни: «В холодильнике богатый выбор продуктов для легкого перекуса: мини-головки сыра, нарезанные овощи, фруктовые соки. Есть также бутилированная кола, но школа предоставляет прохладительные напитки при условии, что за каждую бутылку, взятую из холодильника, ученицы добросовестно опускают в копилку двадцать пять центов». Рядом – дверь прачечной: «В девять тридцать вечера ее запирают, стиральный порошок выдается по запросу, но пользоваться прачечной следует лишь при крайней необходимости, если нельзя отложить стирку до назначенного дня. В день большой стирки все грязное белье забирают утром, а не позднее четырех часов пополудни выстиранное доставляют вам в комнату». Рядом – телефонная будка: «Ее запирают в девять сорок пять вечера, позднее звонки запрещены». На третьем этаже – комнаты школьниц. Все двери нараспашку. Миссис Келлог, не сбавляя шага, заочно знакомила Мирил с ее новыми соседками, а Мирил пыталась слушать: «Здесь живут Элизабет Кёртджи из Лос-Анджелеса и Джулия Челл из Сент-Пола. Здесь – Эшли Луиза Хиггинсон из Бруклина, Нью-Йорк, и Шарлотта Антуанетта Добрэ из Шарлотта, штат Северная Каролина. Здесь – Мэриан Элдерс из Манхэттена, Нью-Йорк, и Барбара Рокасл из Уайт-Плейнс. Здесь – Хайди Киддер из Рутленда, Вермонт. А вот…»
Мгла перед глазами Мирил еще больше сгустилась.
– А вот и ваша комната, – сообщила миссис Келлог. – Вы будете жить вместе с Дженнифер Хартли Труро из города Труро, штат Массачусетс.
И, чтобы Мирил сразу все уяснила, миссис Келлог, наклонившись, шепнула ей на ухо:
– Город назвали в честь семьи[3].
Эта дверь была закрыта, и миссис Келлог постучалась, а затем сама толкнула дверь:
– Мисс Труро? Приехала ваша новая соседка, мисс Мирил Ли Ковальски из…
Она обернулась к Мирил.
– Из Хиксвилля, штат Нью-Йорк, – сказала Мирил.
– Э-э…[4] Из штата Нью-Йорк, – повторила миссис Келлог. – Знакомьтесь: мисс Ковальски, мисс Труро.
Дженнифер Хартли Труро неспешно поднялась с кровати, откинула назад свои длинные белокурые волосы, приблизилась – воздушная, словно облачко. Протянула руку с таким видом, будто она богиня, а Мирил обязана ей поклоняться.
– Привет, – сказала Мирил.
– Доброе утро, – ответила Дженнифер Хартли Труро.
– Мисс Труро всегда делила комнату со Стефани Делейси из Филадельфии, – пояснила миссис Келлог. – Но, поскольку отец Стефани дипломат, сотрудник ООН, вся их семья отправилась на целый год в Будапешт. Итак, теперь вы соседки. Ничуть не сомневаюсь, вы прекрасно поладите.
Пока миссис Келлог говорила, Дженнифер разглядывала Мирил так, словно та сдуру забрела в чужую комнату и они не поладят никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах.
А потом Дженнифер указала в дальний угол комнаты, где за кроватью с голым матрасом – предназначенной, само собой, для Мирил, – притулились в углу чемодан, перетянутый для надежности мужским ремнем, и два мокрых пакета. Вокруг пакетов расползалась лужа.
– Твои, наверное.
Дженнифер, очевидно, прожила здесь уже несколько дней – и, судя по всему, привезла с собой персонального дизайнера интерьеров. На ее кровати, застланной зеленым атласным покрывалом, были разложены золотые атласные подушки, как бы небрежно. Туалетный столик задрапирован узорчатой тканью, на подставке – набор черепаховых гребней. Над столиком – зеркало в золоченой раме. Над кроватью висят плакаты в рамках: портреты Ринго, Пола, Джона и Джорджа с размашистыми автографами черным фломастером. Ринго написал: «Дженнифер с любовью, крепко целую». А Пол – «Сегодня самыми яркими звездами были твои глаза». В гардеробе полно вешалок – наверное, Дженнифер их тоже привезла из дома. Розовые вешалки, обтянутые мягким плюшем. Мирил отвернулась: глаза бы ее не глядели на одежду на этих вешалках.