Мы присутствовали на церемонии бракосочетания, стоя на хорах во дворцовой церкви. У меня сохранилось очень смутное воспоминание о ней. Все, что случилось потом, было слишком трагичным и важным. Перед бракосочетанием нас отвели в комнату, где с надлежащими церемониями одевали невесту, и, согласно старому русскому обычаю, я незаметно положила золотую монетку в ее туфельку. После бракосочетания, когда вся семья поздравляла молодую чету, мы тоже подошли, и я поцеловала руку моей кузины с огромным почтением, которое внушал мне ее новый статус замужней женщины.

На следующий день отец уехал. Мы отправились на железнодорожную станцию вместе с ним, и, когда я увидела, как его увозит поезд, вдруг почувствовала, что у меня готово разорваться сердце. Не знаю почему, но мне казалось, будто я никогда больше не увижу его.

Мы с Дмитрием остались в Царском Селе с дедушкой и бабушкой и пробыли там до окончания всех празднеств, а потом последовали за всем двором в Петергоф, где в доме матери императора, вдовствующей императрицы Марии, разместились дедушка с бабушкой. Каждое утро мы приезжали на велосипедах повидаться с ними. Дни пролетали весело, так как мои дяди, греческие принцы, были молоды и всегда в хорошем настроении. Мадемуазель Элен это не нравилось; она жаловалась, что у греческих принцев плохие манеры и они ничему хорошему нас не научат.

Но когда они уехали, а мы опять оказались в Царском Селе, жизнь показалась там по контрасту грустной и пустой. Наступила осень. В прудах плавали опавшие листья, небольшие лодки были заперты в специальных помещениях, а скульптуры скрыты от зимней непогоды под деревянной обшивкой.

Дядя Сергей и тетя Элла приехали на несколько дней навестить нас перед отъездом за границу. Оба казались грустными, угнетенными; в их отношении к нам, особенно тети, было что-то возбуждающее смутное предчувствие.

Однажды вечером, когда я сидела за столом и делала уроки, в комнату вошла мадемуазель Элен и вручила мне конверт, на котором я узнала почерк отца. Я быстро разорвала его, вынула письмо и начала читать.

С первых строк я поняла, что отец собирается сообщить о чем-то ужасном. Сначала я не могла понять о чем; потом, по мере того как читала дальше, все становилось понятно. Мадемуазель Элен подошла ближе и хотела обнять меня. Я подняла на нее глаза, лишенные выражения, и вновь перечитала письмо.

Отец объявлял о своей женитьбе на даме, которую он называл Ольга Валерьяновна Пистолькорс, писал и о том, как много страдал от одиночества и как велика его любовь к этой женщине, которая сделает его счастливым. Он добавлял, что ничто не может ослабить его любовь к нам, что он надеется сохранить и нашу любовь к нему. Просил не таить зла на его жену.

Листок бумаги упал на пол, я закрыла лицо руками и разрыдалась. Гувернантка подвела меня к кушетке и посадила к себе на колени.

Главным ощущением было, что отец умер для меня. Мои рыдания переросли в нервную икоту, которую ничто не могло остановить в течение нескольких часов. Я ни о чем не думала, не двигалась.

Затем понемногу мысли прояснились и начали быстро мелькать в моей голове. Первой была эгоистичная: как мог мой отец сделать это, он, который ни в чем не испытывал недостатка, который вел такую приятную жизнь, у которого были мы, мы оба, для него одного? Разве мы не играем важной роли в его жизни? Как могла эта женщина осмелиться забрать его у нас! Она знала, она должна была знать, как сильно мы его любим!

– Я покажу ей, как ненавижу ее! – сказала я мадемуазель Элен.